Июль 1963 года
– Станция Боярский! – Пройдясь по вагону, проводница взяла цветные флажки и направилась в тамбур.
Там уже стояли двое ребят. Одному лет четырнадцать, другому не больше двенадцати. У обоих за плечами – потемневшие фанерные короба.
Она взялась за дверную ручку и в ожидании остановки спросила:
– За ягодой?
– Черника поспела, – ответил тот, что постарше.
– В середине июля?
– У нас в Забайкалье всегда так.
– А это зачем? – Проводница кивнула на завернутое в брезент ружье.
– В тайгу без ружья не ходят.
– Как же вас родители отпускают?
– У нас в Забайкалье всегда так.
– Ружье отцовское?
– Мое.
– Сам купил? – Она недоверчиво улыбнулась. – Когда успел заработать?
– Успел… Шкурки сусликов сам лично сдавал. Одна шкурка – одна копейка.
– Сколько же ты сусликов перебил?
– Ружье в сельпо стоило семнадцать рублей. Вот и считайте… – Помолчав, пацан похвалился: – Двадцать четвертый калибр. У обычного ружья ствол вот какой… – Он показал пальцем. – А у этого на сорок два сантиметра длиньше.
– Длиннее, – поправила проводница.
– То есть я гуся как бью? Гусь же умная птица, начнут его стрелять дальнобойщики, он поднимется в высоту, где их ружья не берут. А я лягу на спину да как дам! Гусь упал. Перезаряжу… Бдых! Второй гусь упал. Мужики подходят: как ты, малец, гуся сбиваешь? А я им: у меня ружье – другое.
– Разве ты имеешь право охотиться без отца?
– Да кто проверяет…
– А зачем поездом едете? Возле деревни тайги нет?
– У нас только Селенга[1] и болота. До коренной тайги, до Хамар-Дабана[2], сначала на автобусе до станции Тимлюй нужно ехать, потом два часа поездом и еще пешком километров тридцать протопать.
Дождавшись остановки, проводница открыла дверь, вытерла тряпкой поручень, подняла и закрепила откидную площадку. Дождалась, пока оба мальчика спрыгнут на землю.
– Ну, счастливо дотопать! – крикнула им и выставила наружу свернутый желтый флажок.
Мальчишки пошли по насыпи, вдоль путей, но не к вокзалу, а в противоположную сторону, куда вместе с ними двинулись другие сошедшие с поезда пассажиры.
В вагонах заклацали двери, раздался свисток паровоза. Поезд тронулся. Когда промелькнул последний вагон, все стали переходить на другую сторону железнодорожных путей. Взрослые переговаривались, мужчины курили.
