— Да, — я растер лицо ладонями. — Ещё
удивился, что его не досматривали.
— Ну вот. Там все болеющие были. Как
передается вирус никто не знает, но на всякий случай таких людей
изолируем. Мы хотели расположить больных подальше. Не бросать же
их. С ними даже их артефакты фиксации были, чтобы они возродились
здесь, а не в городе, — сказал Олег, вдавливая газ. — Нина
почувствовала этот автобус. Сразу же вышла, наорала на водителя. Он
по приказу отца открыл дверь. Она зашла внутрь и вылечила
семнадцать человек. Сразу. Моментально. Кроме того, у этих людей
появился полный иммунитет к ***дскому вирусу. Столыпин даже выделил
ей опыт, чтобы она взяла ещё несколько уровней и достигла ранга
послушника. Ей отдали зелья регенерации маны...
— Есть и такие? — удивился я. Очень
полезные склянки. Наш резерв полностью заполняется за сутки, а если
есть вещество, подстегивающее восстановление, то его надо раздобыть
в любом случае. Для, скажем так, личных нужд. Мой арсенал зелий в
данный момент был полностью бесполезен. Разве что обезболивающее
могло когда-нибудь пригодиться.
— Да. Всего два. На всех людей — два.
Мы насчет них даже с другими районами общались, но никто про такие
даже не слышал. Так что ты губу не раскатывай, — будто прочитав мои
мысли, ответил Стоун. — Так вот, когда эффект от зелий закончился,
она убила себя. Возродилась с полным баром и снова начала лечить. И
делала так четыре раза, пока не справилась с тяжелобольными.
— А дочка Буркова была в данже? —
спросил я с осторожностью.
— Нет, — Олег покачал головой и
выехал на основную дорогу. Сзади осталась пробка. Один из
автобусов, перекрывших дорогу, застрял и никак не мог сдвинуться с
места. К нему уже крепились тросы: гусеничная техника вытянет. — Ей
два года.
— Но инициализацию она прошла, —
продолжил я.
— Да.
— В начале у неё было три
возрождения. Один раз умерла от взрыва. Ещё дважды от вируса
и...
— Третий раз был бы последним, —
сказал Стоун. — Бурков не один такой. Он ничего не мог сделать.
Недавно жену потерял. Представляешь, в каком он был состоянии?
— Не представляю, — признался я.
— Вот и я тоже. Но мужик — кремень. И
живёт сейчас только из-за дочери. Так что Нина у нас теперь за
спасительницу. У девчонки ведь никаких шансов не было. Считай, что
счет уже шел на часы, если не на минуты.