Это я виновата. В пятницу вечером, еле уместившись на диване, мы все смотрели очередную серию фильма «Улица Коронации»[1]. Ну, скажем, никто из нас толком её и не смотрел. На подлокотнике на корточках примостилась Пикси и, размазывая вокруг рта томатный соус, лопотала, что у неё такая же помада, как у мамы. Моя самая младшая сестрёнка могла бы побить мировой рекорд, если бы как попугай повторяла одно и то же. Ей три года, и она трещит без умолку, хотя в основном болтает чепуху.
Блисс, другой моей сестрёнке, шесть лет, но она почти всё время молчит. В тот вечер она лежала на спине на диване, теребя свои длинные белёсые волосы и прижимаясь лицом к плюшевому мишке. Под боком у неё была припрятана любимая книга сказок. Бэкстер, её брат-близнец, нелепо завывая, подражая рёву гоночной машины, катал по её ногам спичечный коробок.
Я листала страницы одного из маминых журналов, гадая, каково это – быть богатой и знаменитой, и пытаясь разобраться, на месте какой из знаменитостей мне хотелось бы оказаться. Отнестись к ним всерьёз было трудно, потому что им всем успели подрисовать густые усы. Наверняка это Бэкстер поработал своей синей шариковой ручкой.
Мама была единственной среди нас, кто действительно сидел и смотрел на экран. Но я знала, что она не следит за тем, что происходит с персонажами фильма. Она не поменяла позы, когда пошла реклама. Так и сидела, подперев рукой подбородок и уставившись в никуда большими, ничего не выражающими глазами.
– Мам? – слегка толкнув, окликнула её я. – Мам, с тобой всё в порядке?
– Да.
– По твоему виду не скажешь.
– Ах, Лили, помолчи, – устало ответила мама.
С тех пор как умер Пол, она всегда притворялась усталой. У неё совсем не было сил ни вставать по утрам, ни ложиться спать ночью. Не было сил идти на работу в столовую и потом, когда она её потеряла, трудно было искать другую. Она просто сидела дома, уставившись в пространство, и курила.
