Спать было неудобно. Андрей попытался вытянуться, но ничего не
получилось. Кровать каким-то непостижимым способом укоротилась и
ноги натолкнулись преграду— тело так и осталось скрюченным.
Абсолютно темно и тихо. Почти проснувшийся Андрей ощутил сильный
запах полевых цветов. Кажется, их накидали на него вместо
исчезнувшего одеяла. Но кто принес полевые цветы зимой в его
одноместный гостиничный номер. Совсем уж причудливый сервис у этих
французов.
Странный сон. Андрею он категорически не нравился— хорошо бы
проснуться от звона будильника на смартфоне. В будние дни ровно в
6:30 утра он прилежно напоминал ему о необходимости идти на работу
и начинать ежедневные утренние процедуры с умыванием, чисткой зубов
и чашкой крепкого кофе для бодрости перед самым выходом на улицу,
которую он обычно выпивал стоя, а после -первая за день сигарета.
Но он ведь в отпуске. А кто включает будильник в отпуске, когда
хочется выспаться на год вперед?
Рука совсем занемела, но переворачиваться на другой бок Андрей
не стал. Пришел к выводу, что если во сне совершать какие-то
действия, то он так и будет тянуться бесконечно. Андрей прикрыл
глаза, в надежде поскорее уснуть и пробудиться уже на своей
кровати. Ничего не вышло- по ощущеньям прошло полчаса, а он все так
же лежал в позе эмбриона с закрытыми глазами в какой-то узкой яме
под ворохом цветов. Раз сон не заканчивается, то надо хотя бы
освободить правую руку, которую он совсем перестал чувствовать.
В этот момент пыльца от цветов попала в ноздри и Андрей громко
чихнул. Звук от чихания вышел неожиданно громким и показался
каким-то чужеродным- послышалось слабое эхо. В меблированном
гостиничном номере не могло быть эха. Теперь попытка заснуть в
своем же сне, чтобы проснуться на кровати, показалась ему
глупой.
Надо что-то крикнуть из того, что кричат в подобных случаях.
Например— «Эй!», или «Есть здесь кто?».
— Есть здесь кто?
Но вместо привычных звуков горло выдало какую-то какофонию.
— Э-у-о. Э-у-о…ответило эхо из темноты.
Андрей перевернулся на спину, поджав ноги в коленях, чтобы
поместиться в своей короткой яме.
— Э-у-о. Э-у-о…
Андрею стало страшно. В этом странном месте язык напрочь
отказывался проговорить простое предложение, выдавая вместо него
непонятную тарабарщину. Может он умер во сне и теперь в
потустороннем мире. Возможно, так и выглядит загробный мир. Но
разве в загробном мире можно отлежать руку? Или это чистилище. Хотя
какое чистилище, он же православный, а не католик. У православных
нет чистилища. Его в детстве крестили по настоянию бабушки, когда
родители еще были живы, и они все вместе жили в небольшом сибирском
городе. Даже крестик есть на шее, с которым он никогда не
расставался. Хотя Андрей релегиозностью никогда не отличался, но
сейчас ему захотелось подержать его в руках. Он попытался нащупать
на шее цепочку, на котором он висел и замер. Ни цепочки, ни
крестика его пальцы не обнаружили, зато нащупали бороду, которую он
никогда раньше не носил. Разозлившись, сделал попытку привстать в
своей яме и почувствовал удар по темени. Темнота.
