– Смотрите-ка! Шотландская погода приехала вслед за вами на Майорку, чтобы вы не скучали по ней! – провозгласил Томас Феррер, восторженно взирая на редкое зрелище – снег, падающий со средиземноморского небосвода прямо на увешанные апельсинами ветви деревьев.
– Sí, sí[2], – вот и все, чем мог я ответить на энтузиазм нашего нового соседа. Любые попытки быть вежливым гасились пушистыми снежинками, которые опускались на мое задранное к небу лицо. Неужели мы проделали путь на юг длиной в полторы тысячи миль лишь для того, чтобы вновь очутиться в той же промозглой сырости, от которой так хотели сбежать?
Сеньор Феррер бродил по саду, разгребая ногами снег, и смеялся как ребенок. Я же не мог поверить своим глазам. Холодная белая мантия делала наш солнечный рай нелепым: цитрусовые деревья в рождественском облачении, пальмы, словно из ваты, и заснеженные апельсины.
* * *
Все выглядело совсем иначе, когда несколькими часами ранее мы с Элли распахнули ставни, за которыми открылась долина, расчерченная аккуратными рядами фруктовых деревьев и залитая теплым декабрьским солнцем. Это было наше первое утро на только что купленной ферме, и мы испытывали счастье уже оттого лишь, что молча стояли у открытого окна и упивались волшебным коктейлем из солнечного света и теней, текучего аромата трав и умиротворяющего перезвона колокольчиков на овечьих шеях, который заполнял укромные уголки плодородной земли, покойно угнездившиеся между глубокими складками покрытых соснами гор на юго-западе Майорки.
Это был поистине сказочный остров, и нам неслыханно повезло получить в собственность его кусочек – несколько акров возлюбленного солнцем рая.
– SEÑOR P-E-T-E-R… SEÑOR P-E-T-E-R… H-O-L-A-A![3]
Пронзительный вопль тупым ножом прорезал благословенную тишину. Я открыл дверь, и передо мной в ореоле золотого сияния возник силуэт миниатюрной женщины. Сонм более мелких мохнатых фигур, копошащихся у ее сандалий, придавал законченность этому ангельскому видению, и почти гипнотическое ощущение непреходящего покоя едва не заставило меня упасть на колени в смиренном благоговении.