Россия в глобальной политике. Новые правила игры без правил (сборник)

Столетия начала Первой мировой войны многие ждали с трепетом, и предчувствия тех, кто верит в магию дат, оправдались. 2014 год стал поворотным, заставив говорить о «возвращении истории». Во всяком случае, об этом взялись рассуждать те, кто четверть века назад поверил, что история «закончилась», поскольку достигла вершины политического творения. Как и всегда в таких случаях, восклицание «остановись, мгновение, ты прекрасно!» оказалось минутной грезой, хотя шлейф эйфории протянулся в следующий век.

Историк Эрик Хобсбаум, который сам прожил 95 лет и чуть-чуть не застал очередную кардинальную смену парадигмы, когда-то ввел в оборот понятия «короткий» и «долгий» век – в соответствии с логикой законченности политических процессов. Долгий девятнадцатый век – с Великой Французской революции до Первой мировой войны. А короткий двадцатый – с 1914 по 1991-й, то есть до распада СССР.

Кажется, однако, что наше политическое столетие, на самом деле, опять началось лишь в 14-м году, а предшествующие почти 25 лет, по определению другого видного социолога и историка Зигмунта Баумана, оказались «междуцарствием». Его главной характеристикой Бауман считает «текучий модерн», то есть отсутствие прочной основы чего бы то ни было – политики, экономики, социального устройства.

Определение точное. В разгар украинского кризиса, а еще до него – на Ближнем Востоке, отчетливо проявилась эфемерность многих институтов, возникших после холодной войны. И е только институтов, но и понятий, обернувшихся ничем не обеспеченными заклинаниями. «Стратегическое партнерство» России и Запада осыпалось, как потрескавшаяся позолота, при первом же дуновении морозного ветра из прошлого. А очередная «волна демократизации» превратилась в цунами, разрушающее государства Ближнего Востока. Ну и так далее.

С точки зрения дат 2015 год выглядит более вдохновляющим, чем предыдущий. Годовщины-2014 были связаны с расшатыванием фундамента. Помимо столетия Первой мировой войны это еще и 75-летие Второй мировой. Да и падение Берлинской стены, с которого прошло 25 лет, несмотря на всю положительную коннотацию для европейцев и Запада, акт не созидания, а разрушения. Старая система была непривлекательной, но стабильной, замены ей не появилось.