В Петербурге, вскоре переименованном по случаю войны с Германией в Петроград… царило громадное патриотическое воодушевление, центром которого была, несомненно, Государственная дума, в которой все партии, кроме крайних левых, объединились на вопросе войны с Германией. Заседания Государственной думы того времени привлекали громадное количество публики, блистали речами лучших ораторов и были торжественны по обстановке: на них почти всегда присутствовали представители держав – наших союзников, в честь которых устраивались в связи с речами громкие овации.
Не обошлось и без личных сцен выражения неприязни к врагам-немцам: как известно, уличная толпа разгромила здание германского посольства, что на Мариинской площади.
Все интересы партий и общественных групп отныне вращались вокруг вопроса войны. Все государственные средства направлены были во всепоглощающее русло колоссально разросшегося бюджета военных снаряжений; ряд намеченных Государственной думой широких планов внутреннего строительства и мирной культуры – по всеобщему образованию, по содействию сельскому хозяйству и пр. – пришлось отложить на неопределенное время в силу бюджетных сокращений по всем ведомствам, кроме военного. Мобилизация сразу забрала массу научных и просветительных работников, превращенных ускоренным темпом в офицеров и техников военного дела.
Громадное большинство интеллигентной молодежи шло на возможную смерть в боях с полным сознанием патриотического долга и со страстным желанием победы, что отвечало господствующему настроению интеллигенции вообще. Но были среди нее и среди призванной в строй молодежи так называемые «пораженцы», т. е. приверженцы того ненормального течения русской общественной мысли, которое желало не победы русскому оружию, а поражения, видя в последнем надежду на изменение к лучшему политической жизни.
Были пораженцы и другого, более одиозного характера, которые намечали после поражения план революционного захвата власти пролетариатом и водворение социалистического царства.
К первой категории принадлежала часть социалистов-революционеров, в том числе часть редакции «Русского богатства».
Ко второй – социал-демократы большевики. Последние работали больше подпольно и за границей. Пораженцы же, социалисты-революционеры, проводили свое мнение в печати и в общественных кругах. Я помню горячие стычки на этой почве между лицами, прикосновенными к литературе. Многие бывшие друзья, разойдясь во мнениях, сделались из-за этого врагами.
