Пало-Альто. 25 октября 2029
года.
В кабинете дома было тихо. Очень
тихо.
Ночь – лучшее время для раздумий. По
крайней мере, так считал Эдвард Доусон – пожилой профессор
Стэндфордского университета и по совместительству глава Лаборатории
ИИ им. Чарльза Бэббиджа.
Мужчина сидел абсолютно неподвижно,
так и не удосужившись снять пальто, и, казалось, полностью
отключился от реальности.
Он понимал, что не уснет. Слишком
много дел, слишком много мыслей. Слишком много кофеина, влитого в
организм за последние сутки. К тому же на часах шесть двадцать семь
утра. Ровно через час рассвет, и нет никакого смысла ложиться. По
мнению профессора, лучше было не спать вовсе, чем ходить весь
следующий день с чувством «песка в глазах».
Доусон сидел уже третий час.
Постепенно возбуждение сменилось
флегматичным спокойствием. Дыхание стало редким и глубоким, пульс
замедлился, а организм, приведенный в состояние покоя, ниточку за
ниточкой принялся перетягивать одеяло на себя. Приглушить и без
того тихие звуки, утяжелить веки, пустить в кровь мелатонин…
Пара хитрых манипуляций, и голова
плавно опускается на грудь. Правая рука свисает, касаясь пальцами
пола, а перед глазами плывут образы.
И снова он оказывается в своей
лаборатории. Только это не та привычная ему белоснежная комната,
усеянная передовыми технологиями, а темный бункер, освещаемый лишь
снопами искр с одной-единственной лампой выхода.
Страх. Не холодный, механический
сигнал псевдопаранойи, но простой животный страх рождается в животе
и быстро распространяется по всему телу. А спустя мгновение прямо
из пола начинает вздыматься фигура, сотканная из мрака.
Как и прежде, у фигуры не было лица,
по которому он мог бы её опознать. Лица либо не было вовсе, либо
оно было нечетким, расплывалось и таяло перед глазами прежде, чем
Доусон успевал рассмотреть хоть одну черту.
Ужас нарастает. Профессор бросается к
выходу, однако ватные ноги подкашиваются, отчего тот падает на
колени. Пытается ползти, не отрывая взгляда от света лампы, но руки
утопают в неожиданно вязком полу. Он понимает: фигура стоит прямо
позади, внезапно преображаясь в статую, отлитую из металла.
Безжизненную, неподвижную, невероятно тяжелую.
«Главное разглядеть лицо… увижу лицо
– и всё кончится». Собирая остатки мужества, профессор поднимает
голову, однако лица по-прежнему нет. Лишь пустые глазницы,
сковывающие их взгляды и искажающие пространство, уплотняя темноту
в подобие отсчета: 3651.21.44.35…
