Они расстались несколько месяцев назад. Без ссор, без криков. Он уехал работать в Европу и даже не подумал позвать ее с собой. Ничего не объясняя, он собрал вещи и сказал, что уезжает, что приезжать к нему не надо. Писем он читать не будет, на звонки не ответит. Его размышления в последние несколько дней подвели окончательную черту под их отношениями…
Первые три недели она не находила себе места. Безответно звонила ему. Порывалась даже поехать, но не то чтобы не решилась – она понятия не имела, куда именно он уехал. Его родные и друзья молчали как рыбы. По большей части потому, что и сами не знали.
Потом горечь расставания стала притупляться, уступая место бездонной скуке и отчаянной грусти.
Первой ее мыслью было забыться в других отношениях, но намерения на деле сталкивались с нежеланием сердца отдаваться другому.
Нельзя сказать, что она любила его до беспамятства, но это была та трепетная привязанность, та наивная вера в вечную любовь, разочарование в которой выбивает почву из-под ног внезапно – так, как обескураживает смерть близких людей.
Она не чувствовала отвращения к другим мужчинам, но упорно смотрела сквозь них, как водитель смотрит сквозь мокрое лобовое стекло на дождливую петербуржскую осень.
С тупым холодным безразличием она искала только его, всматриваясь в лица прохожих на ветреных улицах теперь дико мрачного для нее города. Она искала его в любимых ими кафешках, в музеях, куда они частенько выбирались вместе. Проплывая как туман по залам Эрмитажа, она выхватывала лишь врезавшиеся в ее память черты его лица. Она улавливала отдельные штрихи его образа в совершенно разных, непохожих как на него, так и друг на друга людях. Разочарованная и окончательно вымотанная, она садилась у картин Петрова-Водкина и бесцельно, мучительно долго всматривалась в эти плоские, незамысловатые сюжеты.
На четвертый месяц после их расставания она встретила его, слоняющегося между колонн Казанского собора.
Она долго наблюдала за ним: та же челка, улыбка, походка, движения, и одет он был почти так же, как в день отъезда.
– Почему ты здесь? – спросила она его.
– Я здесь часто гуляю. Мне здесь нравится. От дома недалеко, – ответил он.
Он был удивительно похож на него. Его выдавал только взгляд. Вернее, глаза. Взгляд был тот же, а в глазах читался очень похожий, но другой мир. Она упорно не хотела этого замечать. И вот они уже медленно шли вдоль канала в сторону Летнего сада. Подолгу сидели на скамейках, часами прогуливались по набережным многочисленных каналов так любимого ими города…
