– Так, – сказал я. – Твой муж – дурак.
– Почему? – спросила жена. – Что ты такого сделал?
Я смотрел с третьего этажа гостиницы. В свете фонаря под окнами прошел человек.
– Это он. Два дня назад…
Два дня назад кто-то зашипел на меня из соседней подворотни:
– Сэр! Это важно! Сэр!
Я обернулся в темноту. Какой-то заморыш. Голос – жуткий-прежуткий.
– Если б у меня был фунт на билет, мне бы дали работу в Белфасте!
Я колебался.
– Отличную работу! – продолжал он торопливо. – Хороший заработок! Я… я вышлю деньги по почте. Только скажите, кто вы и где остановились.
Он видел, что я – турист. Промедление меня сгубило, обещание вернуть деньги – растрогало. Я хрустнул бумажкой, отделяя ее от пачки.
Человек встрепенулся, как ястреб.
– Будь у меня два фунта, сэр, я бы поел в дороге.
Я вытащил вторую.
– А на три мог бы забрать жену – не оставлять же ее здесь одну-одинешеньку.
Я отсчитал третью.
– А, была не была! – вскричал человечек. – Какие-то жалкие пять фунтов, и мы будем жить в отеле, а не на улице, тогда уж я точно найду работу!
Что за воинственный танец он исполнял, притопывая, охлопываясь, кося глазами, скалясь в улыбке, причмокивая языком.
– Господь отблагодарит вас, сэр!
Он побежал, унося мои пять фунтов.
На полпути к гостинице я сообразил, что он не записал мое имя.
– Черт! – крикнул я тогда.
– Черт! – вскричал я сейчас, глядя в окно.
Потому что в прохожем под фонарем я узнал человека, которому третьего дня надлежало уехать в Белфаст.
– А, я его знаю, – сказала жена. – Он ко мне сегодня подошел. Просил денег на поезд до Голуэя.
– Ты дала?
– Нет, – просто отвечала жена.
Тут случилось самое худшее. Демонический нищий поднял голову, увидел меня и – провалиться на этом месте! – сделал нам ручкой.
Я чуть было не помахал в ответ. Губы скривила болезненная усмешка.
– До того дошло, что не хочется выходить из отеля, – пробормотал я.
– Действительно холодно.
Жена надевала пальто.
– Нет, – сказал я. – Дело не в холоде. Дело в них.
Мы снова взглянули в окно.
Ветер гулял над мощеной дублинской улицей, разнося копоть от Тринити-колледжа до Сент-Стивенс-Грин. За кондитерской застыли двое. Еще один торчал на углу – бороденка заиндевела, руки в карманах ощупывают скрытые кости. Дальше в подворотне притаилась груда газет: если пройти мимо, она зашевелится, словно стая мышей, и пожелает вам доброго вечера. У самого входа в отель горячечной розой высилась женщина, прижимая к груди загадочный сверток.
