История этой книги по нынешним временам довольно заурядна – она была инициирована обстоятельствами, а не собственно авторской волей, как в идеале бы следовало. Осенью 2002 года я получил предложение написать десяток-другой очерков, которые могли бы стать основой литературного сценария для документального телесериала о террористах и терроризме – его истории, лицах и базовых трансформациях. Словом, требовалось, что ли, окинуть всю эту цинично-романтическую смесь высоких чувств и низких дел внимательным и бестрепетным «взглядом современника». Нашего современника. С учетом, конечно, того обстоятельства, что нельзя объять необъятное. Окоем был сознательно введен в рамки. Персонажи и сюжеты выбирались не произвольно, а были заранее оговорены с режиссером фильма Василием Пичулом – профессионалом и человеком хорошего вкуса, не терпящим общих мест. В принципе, сюжетов могло быть больше. Или меньше. Это не так уж и важно. Важно другое: высказывать сугубо личный взгляд на подобные вещи было бы слишком самонадеянно – фигура «современного знакового писателя», о ком бы это ни было сказано, насквозь несерьезна. Следовало привлечь к делу людей ответственных и заслуживающих доверия, что я и сделал. Я много разговаривал с ними, обменивался мнениями, прислушивался к интонациям и обертонам их речи. Таким образом я хотел добиться невозможной в принципе объективности в суждениях об этой достаточно серьезной материи. В результате получился взгляд некоего коллективного, многоголосого современника, что вовсе не свидетельствует о диффузии ответственности за все нижесказанное – в основе своей это все равно взгляд петербургского фундаменталиста.
Я благодарен людям, которые помогли мне собрать необходимый материал, а порой и просто являлись для меня легким источником для справок. Спасибо вам Александр Етоев, Николай Иовлев, Сергей Коровин, Илья Стогов и Дмитрий Стукалин – без вас мне жилось бы значительно хуже. Особая благодарность Татьяне Шоломовой и Александру Секацкому – их вклад в некоторые главы этой книги трудно переоценить. Благодаря им (последним из названных), автору подчас оставалось заниматься чисто компиляторской работой. На языке персонажей этой книги мои действия в иных сюжетах можно назвать экспроприацией интеллектуальной собственности – да так оно, в сущности, и было. Есть иезуитский ряд: имуществом, умом, любовью, талантом, почкой поделись с другим – неимущим. Не все найдут этот ряд справедливым. Не нахожу его таким и я, несмотря на то, что вовсе не буржуазен и придерживаюсь мнения, что в дерзком творческом плагиате куда больше артистизма, чем в закавыченной цитате, и в том меня не переубедит ни трибунал, ни суд присяжных.
