Род Гемперляйн – знатный и древний; его судьба тесно переплетена с судьбой родины. Он не раз процветал, но и не раз впадал в нищету и бедствия. Сам род нес главную вину за стремительные перемены, которым подвергалась его звезда. Природа никогда не создавала терпеливых Гемперляйнов, никогда не было таких, которые не могли бы по праву претендовать на звание «задиристых». Эта мощная семейная черта была свойственна всем. С другой стороны, не было более разительных контрастов, чем те, в которых различные поколения Гемперляйнов соотносились друг с другом в своих политических убеждениях.
В то время как одни проводили жизнь, доказывая свою преданность наследному правителю с мечом в руке, скрепляя ее кровью, другие становились лидерами восстаний и погибали как герои за своё дело, как враги власть имущих и как яростные защитники любого угнетения.
Верные власти Гемперляйны были удостоены почестей и наделены значительными землями в награду за свою ревностную службу; мятежники объявлялись вне закона и лишались имущества в наказание за не менее ревностное неповиновение. Таким образом, этот древний род, в отличие от многих других, не обладал родовым поместьем, передававшимся из поколения в поколение с незапамятных времен.
В конце XVIII века жил барон Петер фон Гемперляйн, первый из своего воинственного рода, который будучи государственным чиновником, в последние годы жизни приобрел прекрасное поместье в одной из самых плодородных земель Австрии. Там, в глубокой старости, он и закончил свою жизнь в мире с Богом и людьми. Он оставил после себя двух сыновей – баронов Фридриха и Людвига.
В этих двух последних отпрысках древняя натура Гемперляйнов, не свойственная их отцу, словно возродилась. Она вновь, и поистине, чего никогда прежде не случалось в один и тот же человеческий век, произвела на свет сразу два типа рода: феодальный и радикальный Гемперляйнский. Фридрих – старший, следуя своим склонностям, обучался военному искусству в Военной академии в Винер-Нойштадте. Людвиг поступил в Гёттингенский университет в восемнадцать лет и вернулся домой в двадцать два года, с великолепным шрамом на лице и идеалом мировой республики в сердце. Братьям потребовалось ровно пятнадцать лет упорной борьбы, ведомой с силой и смелостью, чтобы осознать, что им больше нечего делать в этом мире, что время идеалов Фридриха уже прошло, а время Людвига ещё не наступило. Первый сложил меч, устав служить монарху, который хотел жить в гармонии со своим народом; второй с негодованием отвернулся от своего народа, который охотно и с радостью подчинился гнету их власти. В то же время Фридрих и Людвиг вступили во владение своим поместьем Властовиц и с любовью и энтузиазмом посвятили себя его обустройству. Хотя они и отличались друг от друга, как «да» и «нет», тем не менее, они сходились в одном важном вопросе, который объединял их: в невыразимой привязанности, которую они испытывали к своей сельской обители. Ни один, даже самый ласковый отец, никогда не произносил имя своей единственной дочери более нежным тоном, чем братья имя «Властовиц».
