Часть 1: Путник
Путник ехал в Сторожево. Деревенька на отшибе цивилизации с галькой на центральной дороге и туалетами во дворах. Наделы земли по десять соток, бухающие пахари, толстые женщины, измазанные в глине отпрыски, а также свежий воздух, гора и лес через речку-говёнку. Говорят, в нём даже есть землянки с беглыми зеками. В общем, нормальная Прекрасная Россия Настоящего, знакомая каждому.
Он в толпе людей. Серых, скучных, одинаково одетых, преимущественно среднего и преклонного возрастов, хотя имеется и молодежь в единичном экземпляре. Пенсионеры и люди, к сорока-пятидесяти годам не сумевшие приобрести даже «жигули», чтобы ехать на огород не в этой унылой компании, а на собственном авто. Пригородный автобус. На Путника никто не обратит внимания: он в такой же одежде, как и все, с таким же лицом, выражающим вселенское «а мне всё похер, я сделан из мяса», его челюсти в том же ритме жуют жвачку. И, даже если бы он вдруг снял солнечные очки, его глаза не показались бы какими-то особенными. Потому как в ту же секунду, как стекла очков исчезнут, взгляд станет скучающе-равнодушным. Как и у любого другого. И пройдёте мимо, не задумавшись, что волосы у него ненастоящие, глаза на самом деле не зелёные, усов отродясь не было, и не хромает он на левую ногу.
Вот с такими интересными персонажами вы иногда сталкиваетесь в общественном транспорте, на улице, в дороге. И в мыслях не допуская, что человека, который держится с вами за один поручень, разыскивает полиция, причём, не только местная, и, возможно, не только полиция, и почему-то никак не может найти. Почему бы это? Дело в талантливой маскировке? Но на одном таком умении далеко не уедешь. А вот до пригорода провинциального города – вполне.
Вот он, кстати, и доехал. Недовольно бурча, пробирается к дверям, выходит, ступая на каждую ступеньку по очереди обеими ногами, потягивается руками в стороны, как бы разминая спину, на которой болтается увесистый рюкзак, и продолжает свой путь, теперь пешком. А через пару километров по просёлочной дороге, ведущей, судя по её состоянию, разве что в ад, перестаёт хромать, распрямляет плечи. На самом деле он никогда не сутулится и терпеть не может сутулых людей. Усы и кучерявый парик идут туда же.
Сейчас он направляется в деревеньку, солидно удалённую от цивилизации, но с немалым числом населения. На кой чёрт переться в такую даль с целью выполнения продовольственной программы, для него – загадка. Да и пусть. Там Путник будет жить, пока всё не утрясётся. Почему после заказных убийств исполнителей преступлений ищут в поездах, аэропортах, на приграничных автотрассах? В чем-то это логично. Но иногда целесообразнее прятаться в людном месте. И там, где искать будут не так рьяно. Как сейчас. Путника всегда грела мысль, что он рядом. Будут искать какого-то несуществующего человека с фоторобота, а он всегда рядом. Также несомненный плюс в подобных вынужденных «командировках» был в длительном пребывании на природе. Природу он любил и уважал: муравейники никогда не разорял, деревья не срубал, для костра использовал исключительно хворост и поваленные стволы, мусор по округе не раскидывал, а пару раз ему случилось поделиться элементарными правилами уважения к матери-природе с так называемыми собратьями по разуму. А как иначе заставить человека осознать что-либо другим путём, если запоминает он только силу? Не все, к счастью, так примитивны, но вот вышеописанные индивидуумы явно принадлежали к числу подобных. Проблема лесных пожаров – это и в самом деле Проблема. И фиг бы с ним, экономическим ущербом, дело не в нём. Дело в сотнях или даже тысячах зверей – от крупных до совсем крохотных, которые останутся без крова, защиты и пищи, а могут и попросту лишиться своих жизней в этих пожарах. В детёныше, который, спасаясь бегством, случайно наступит на осколки разбитой водочной бутылки. В земле, вынужденной три сотни лет перерабатывать и обезвреживать этот грёбаный пластик. Не говоря уже об эстетическом вреде в виде свалок посреди природной красоты леса. Разумеется, Путник не распинался перед тинейджерами и алкоголиками громкими фразами и деепричастными оборотами в попытках достучаться до слабо-функционирующего мозга. Они бы ничего не поняли, или в лучшем случае поржали. Они, как настоящее династическое быдло, понимали только силу, а он владеет и этим языком. Не очень сильно, но доступно и доходчиво.
