«В Москве всё продаётся. Но не всё покупается за деньги.»
Подсобка ресторана «Мандарин & Дым» пахла жареным луком, раскалённым маслом и чем-то металлическим, тяжёлым, будто бы вечным.
Но сегодня привычный кухонный аромат был заглушён другим – запахом страха, густым, как пар над кастрюлей.
Сергей стоял перед металлическим столом, держась за край ладонями, будто пытался удержаться на месте, пока вокруг крутится комната.
По бокам стояли двое – Арам и Жорик. Они не хватали его, не угрожали жестами, не повышали голос.
Они просто стояли. И этого было достаточно.
Армен смотрел на Сергея внимательно, спокойно, как ювелир, решающий, сколько материала можно срезать с камня, чтобы оставить только ценное.
– Значит так, уважаемый, – сказал он мягко, почти заботливо. – Никто вас обижать не собирается. Мы – культурное заведение. В Москве всё делается по-людски.
– Это вы называете по-людски?! – сорвался Сергей. – Это… это вымогательство! Это преступление!
Армен медленно приподнял бровь, как человек, привыкший к гораздо более серьёзным обвинениям.
– Преступление – это когда выбор не дают, – ответил он тихо. – А я вам выбор предлагаю. Заплатите – и уйдёте домой. Спокойно. Красиво. Или…
Он кивнул на телефон, лежащий на столе.
– Покажите госуслуги.
– Я…
– Покажите, – повторил Армен, уже не спрашивая, а констатируя.
Пальцы Сергея дрожали, когда он разблокировал экран.
Арам поставил рядом стул – жест вежливый, но почему-то пугающий.
Жорик закрыл дверь. Щёлкнул замок.
Армен наклонился над телефоном:
– Так. Квартира… неплохая. Машина… хорошая. И… – он щёлкнул пальцами. – Криптовалюта. Твоё здоровье, уважаемый.
Сергей закрыл глаза, будто услышал собственный приговор.
– Это… это мои сбережения… На чёрный день…
– Вот он – и наступил, – мягко сказал Армен.
Тишина стала плотной, вязкой.
– Там восемь миллионов, – еле слышно произнёс Сергей.
Армен улыбнулся почти ласково:
– Молодец. Значит так. Пятьсот тысяч – сейчас. Миллион – через неделю. Остальное – не трогаем. Мы не звери.
Сергей дёрнулся, словно его ударили. Но перевёл. Армен похлопал его по плечу так, будто поздравлял:
– Уважаю. И совет: в следующий раз выбирайте блюда по кошельку. И женщин – тоже.
Сергей вышел из подсобки бледный, как стена. Ушёл, шатаясь.
Вернулся домой – живой, но опустошённый. Месяцами ходил по струнке, никого не касался, никому не писал. Страх лечил лучше любых терапевтов.
