Это был уже третий по счёту сеанс. Адель долго сопротивлялась, откладывала, пыталась справиться со всем самостоятельно. Но в конце концов всё же оказалась здесь, сидящая напротив своего психотерапевта.
– С чего всё началось? – тихо спросила миссис Уоткинс, склонив голову вбок.
В мыслях пронеслось многое: занятия в клубе, жаркие обсуждения и тихая полемика. Мягкая и притягательная речь. Уверенность, с которой он держал аудиторию. Лёгкость в общении. Его похвала. Его непринуждённость. Его эмпатия.
Но если копнуть глубже, всё началось гораздо раньше – с того момента, когда Адель узнала, что он курит «Мальборо Ред» и пьёт дешёвые энергетики.
– С магазина, наверное, – наконец заговорила она. – Когда он заплатил за меня, потому что у меня не хватило денег, и я решила пофлиртовать с ним.
Она закрыла глаза и откинула голову на спинку дивана. Могло ли всё сложиться иначе? Адель тянула ему руку помощи, но он видел в ней лишь напоминание о том, с чего всё началось. Возможно, его решение созревало годами, а она оказалась финальным штрихом, последним гвоздём в крышке его гроба.
Январь 2020
Переезд дался непросто, с тягостным сопротивлением и абсолютным нежеланием. Мысли о новой жизни тянули вниз подобно вязкой трясине, оставляли после себя апатию и усталость. Отчаянно, до самого основания души, не хотелось ничем заниматься. Единственным желанием было завернуться в одеяло и раствориться в его тепле.
Погода, казалось, была в сговоре с настроением. За окном стояла пелена тумана. Его серость размывала черты улиц, оседала на стеклах каплями конденсата. Влага, стекающая тонкими дорожками, убаюкивала пуще лекций старика Бёрнса – пожалуй, единственное, по чему скучать не придётся.
Когда мать завела роман с мужчиной из Орегона, Адель ещё надеялась, что это временно. Но недели общения превращались в месяцы, и в итоге они поженились. Момент настал. Не выбор, не желание, а обстоятельства, от которых не убежишь.
– Адель! – крикнула мать, и её эхо пронеслось требовательным вихрем прямиком к адресату. – Давай, чёрт возьми, детка, живо собирайся! Том не будет ждать тебя вечность.
Тому стоило отдать должное. Он был не так уж и плох. По крайней мере, он старался. В отличие от прошлых «временных папаш», этот не демонстрировал открытой грубости, а напротив, был терпеливым, порой даже слишком. Его неуклюжие шутки чаще вызывали недоумение, чем смех, а бесконечные разговоры о погоде быстро наскучивали, но за ними чувствовалось стремление поладить.
