Вы когда-нибудь смотрели на ребёнка —
когда он читает стихи вслух,
и голос его дрожит,
но он не останавливается?
Он не знает, что это – «поэзия».
Он не знает, что это – «литература».
Он знает только:
Эта книга – не про зверей.
Она про то,
не потому, что им сказали,
а потому что
Правду в образе косолапого,
который падает с ёлки,
чтобы его детки не голодали.
Правду в звуке «тук-тук-тук» —
который спасает деревья.
Правду в хвосте бобра —
который стучит, пока все спят.
Правду в рогах лося —
которые пугают…
но никого не обижают.
Здесь нет злых зверей.
Здесь есть,
и всё равно идут.
Те, кто больны,
и всё равно кормят.
Те, кто одиноки,
и всё равно зовут: —
чтобы кто-то услышал.
Ты, читающий это,
можешь вспомнить:
когда ты впервые увидел лося —
и твой папа сказал: —
а ты…
остановился.
Посмотрел.
И понял:
он не смотрит на тебя.
Он смотрит —
Как будто знает:
Эти стихи – не про то, чтобы.
Они про то, чтобы.
Вспомнить,
что ты тоже когда-то был тем самым ребёнком,
который боялся тени под кустом —
и потом,
вдруг,
смеялся,
потому что это был…
заяц.
Просто заяц.
С ушами, как уши,
и с сердцем – как у тебя.
Ты не читаешь эти строки.
Ты.
К тому моменту,
когда ты ещё не знал,
что такое «взрослый».
Когда ты ещё верил,
что звери говорят.
Что деревья слушают.
Что если ты тихо подойдёшь —
они
Спасибо тебе, Алексей.
За то, что не стал «просто писать».
За то, что.
За то, что дал детям —
не сказку. А:
А теперь —
возьми эту книгу.
Прочитай её вслух.
Пусть твой голос дрожит.
Пусть твои глаза влажнеют.
Пусть ребёнок, сидящий рядом,
не поймёт – почему ты плачешь.
Он только скажет:
И ты…
ты снова будешь ребёнком.
Слышащим.
Верящим.
Спасённым.
