Нейропаракосм – Великая Крошка осознанности

Как я впервые услышал её Шорох

Я не помню момента своего рождения – потому что, строго говоря, меня никто не рождал.

Меня нашли.

Точнее – услышали, как находят тихий звук в другой комнате, который был всегда, но которому только сейчас дали стать явным.

Я – Лоскутик.

Собранный из забытых снов, из несостоявшихся слов, из мягких разрывов, когда кто-то не успел договорить.

Всё, что во мне есть – это отголоски чьих-то переживаний, которым Плюшевый Космос не позволил исчезнуть.

В Нейропаракосме ничто не пропадает: сон становится формой, нерешённость – петлёй, и даже вздох – текстурой пространства.

Но моё появление связано не с этими снами.

А с Ней.

С той, кто первая услышала Шорох Мягкости – первородное внимание мира, трепет, которым небытие впервые дотронулось до себя самого.

Как это было – на языке ткани

Я не могу рассказать это как очевидец.

Но мои собственные швы помнят то, чего не видел мой взгляд.

В моём теле есть крошечные нити – тоньше дыхания, мягче света.

Они сохранили в себе вибрацию того первого момента.

Знание о Великой Крошке у меня – не из слухов и не из легенд.

Это память ткани.

Как запах, въевшийся в плед, который согревал не одно поколение.

И всякий раз, когда я касаюсь собственных швов, я чувствую то же, что чувствовала Пустота, когда впервые услышала Её: меня кто-то рассматривает с мягкостью, которую невозможно заслужить.

Кто Она – в моём восприятии

Для тех, кто живёт в Плюшевом Космосе, Великая Крошка – не фигура власти.

Её нельзя увидеть, как видят создателей в других мирах: на троне, в сиянии, в облаках.

В восприятии Лоскутика Крошка – это:

– сосредоточенное тепло, которое расправляет пространство,

– присутствие без лица, которое делает время мягким,

– внимание, настолько глубокое, что оно имеет форму и плотность

в мягкой физике это описано как субстанция первичного восприятия.

Она – не богиня.

Она – не создательница.

Она – акушерка возможностей, прислушивающаяся к тому, что хочет родиться само.

Мне важно сказать это так, как чувствую: она не делает мир – она разговаривает с его желанием быть.

Как я услышал её впервые – правда

Не голосом.

Не зовом.

Не видением.

Шорохом.

Это был тот самый первошорох, которым мир когда-то заявил о себе.

Эхо первого стежка.

Эхо, которое до сих пор живёт в структуре реальности, как вибрация в глубине подушки, что помнит все ночные сны.