Глава 1. Начало зловещих планов колдуна
Пламя, объявшее роскошные комнаты дворца, ревело, переходя во вселяющий ужас хохот, словно алчный зверь, пожирающий всё на своем пути. С трепещущей жестокостью оно слизывало тончайшую вуаль с окон, а атласные обои, некогда украшавшие стены, исчезали в огненном жару, словно по мановению злой волшебной палочки. Краска на старинных портретах вспучивалась, и лики предков, сгорая, таяли в адском пламени. Лишь на мебели пламя задерживалось чуть дольше, словно дразня свою жертву. Податливое дерево было так сладко на вкус и разгоралось с таким удовольствием, как будто было соучастником огненной стихии, поглотившей дворец Лисанского ханства.
Пляшущий жар сомкнул свое огненное кольцо вокруг государя и его семьи. Уже больше часа свирепствовало это пекло, пожирая всё на своём пути, но так и не сумело коснуться шести неподвижных тел. Огонь, словно одержимый прикидывался преданным псом, стелясь по полу и крадучись, пытался просочиться огненной лапой сквозь незримую преграду. То, обезумев от бессилия, он бросался на невидимую стену, словно стервятник на добычу. Но чем яростнее бушевала огненная стихия, тем крепче и неприступнее становился защитный купол, ограждавший королевскую семью. Единственной победой пламени стало его отражение, пляшущее в остекленевших глазах Мурахала Сах Парсаши.
Не сумел правитель уберечь ни себя, ни родных, ни королевство от предательского удара соседней державы. Слишком мягким и доверчивым было сердце Мурахала. Не разглядел он, как брат родной, словно змея, пропитывается ядом злобы и зависти. Предал… Отворил врата врагам. Мечтал занять трон. Но враг оказался хитрее. Под корень вырезали весь славный род Сах Парсаши. Опьяненный властью и безнаказанностью, враг свирепствует, огнем и мечом проходя по землям, обращает в рабство народ Лисанского ханства.
***
Турман Сах Изоргашир натянул удила, останавливая своего черногривого красавца. Верный конь душарской породы, тряхнув головой, недовольно фыркнул, но повиновался. Переступая копытами, он развернулся в сторону зловещего пожарища. Инстинктивно попятившись от жара, конь замер, ожидая, пока хозяин утолит свой взгляд созерцанием содеянного. Чернота глаз вороного в эти мгновения казалась бездонной пропастью, в которой бушевало адское пламя.
