Глава 1. День, который идёт вразнобой
В это утро – если это было утро – свет в комнате был неправильным. Слишком густым для шести, слишком бледным для девяти, слишком живым для любого часа, который Мартин помнил. Он сперва решил, что не выспался, но потом заметил часы.
На тумбочке старый будильник показывал 07:03, как и положено: две косые палочки цифр, слегка выцветший циферблат, стрелка секунд, делающая свои честные круги. А на стене, над дверью, электронное табло «Синхрон-домашний», которое когда-то выдали всем бесплатно, мигало 23:59, будто застряло на последней минуте дня. В смартфоне, брошенном экраном вниз на пол, кто-то тихо шептал голосом диктора: «Сейчас полдень. Примерно».
– Примерно, – повторил Мартин вслух и сел на постели.
Спина отозвалась старой, сухой болью, хотя ещё вчера… вчера он был моложе. Или завтра. Эти глаголы давно перестали быть полезными, как карты метро в городе, где все линии смешали в один хаотичный узор.
Он провёл ладонью по лицу. Пальцы на секунду ощутили чужую кожу – не то морщинистую, не то напротив, слишком гладкую. Морганул, и ощущение исчезло, оставив после себя тупую тревогу, как эхо чужого прикосновения.
– Доброе… – начал он, и язык не выбрал слово. Утро? День? Ночь? – …время, – закончил, голосом человека, который устал спорить с календарём.
Из кухни пахло кофе. Это было странно. Он не закладывал таймер, не помнил, чтобы вчера вечером ставил турку. Хотя теоретически он мог сделать это «потом», а «потом» случилось раньше. Такое теперь происходило постоянно: простые бытовые причинно-следственные связи вели себя, как плохо натянутые струны, – дрожали, перескакивали, рвались.
Мартин поднялся, ноги поскрипывали – то ли паркетом, то ли суставами, – и прошёл в кухню. Кофеварка – старая, ещё до-Синхронная, механическая – стояла на плите. В ней и правда шипел кофе. Над ней в воздухе висела тонкая полоска пара, не движущаяся ни вверх, ни в сторону, просто застывшая, будто её кто-то сфотографировал и забыл вернуть движение.
Он коснулся пара пальцем – горячо. Отдёрнул руку, выругался тихо и привычно. Пара не шевельнулась.
На холодильнике висел магнит с миниатюрным календарём. На нём по-прежнему значилось: «Март». Какой-то март, без числа и года, просто аккуратная надпись, сделанная чьим-то спокойным почерком. Март длился уже много месяцев, иногда становясь декабрём, иногда июнем, но сам магнит упрямо оставался мартом, как напоминание о том, что когда-то у времени были имена.
