Земля, вдруг, исчезла из-под ног. Что-то пронзительно ухнуло внутри со сладковато-липким привкусом во рту и… – всё.
Куда девается бессмертная душа, когда тело истерзано, переломано и, еще живое, судорожно терзается собственными ломаными костями и рваным мясом? Ну все ведь – не жилец. Самое время «отлетать», куда-то, соединяться с чем-то в какой-то Любви и Бог один знает – какие еще радости ждут её впереди. А она – нет! В грязи, забрызганная кровью, цепляется за эти грешные человеческие лохмотья до последнего; судорожно мечется, пытаясь вдохнуть…, призывая и черта на помощь. Ей это зачтется потом, воздастся? Интересно, чем. А она вот эту вот боль плоти ощущает? Наверное, нет. А иначе – зачем? А-а! Знаю: без меня ей нет места на этом «празднике жизни». И для черта он – единственная отдушина («от-душина» для черта – странно). Вот и стараются, переругиваясь и толкаясь, в напряжении всех своих сил с единой целью – вернуть это свое вместилище, любой ценой, в этот самый праздник. Продолжать свои разборки – потом…
Боль нарастала и поглощала стремительно и неотвратимо, заставляя судорожно мельтешить руками в поисках чего-нибудь спасительного, за что можно ухватиться, вцепившись одеревенелыми пальцами. Удалось. Осторожно попробовал шевельнуться и двинуть телом в поисках возможности эту боль как-то остановить. Двинуть телом получилось: пронзив все, она мгновенно опустила темный занавес…, спасительный.
Это был второй день на войне. Даже первый, если не считать день прибытия, знакомств с сослуживцами и прочей суеты, неизбежной и даже интересной для новичка. Тем более, когда к тебе проявляют сдержанную заинтересованность, внимательно вслушиваясь и вглядываясь в глаза. Очень спокойно, но как-то упруго.
Располагались мы в перелеске, окруженном бескрайней степью. Так казалось из неглубокой траншеи, в которую вел выход из нашего блиндажа и утром следующего дня надо было, в составе маленькой группы, пересечь меньше километра степи, до лесополосы, вдоль которой, с другой стороны, проходила грунтовка и куда должны были что-то подвезти, что надо было притащить на наши позиции. Трое мужиков, с которыми я должен был идти, держались совершенно спокойно, беззаботно: ну, рутина ведь, – что и мне передалось, хотя ощущение, что первое «боевое задание» – не покидало и несколько волновало.
