Аромат
Он пришёл ко мне неожиданно, как предательский удар в спину. Я просто открыл старый чемодан, чтобы достать зимние вещи, и вдруг… он ударил меня в нёбо, в мозг, прямо в сердце. Знакомый запах. Её запах.
Это была не просто туалетная вода с нотками жасмина и груши, которую она так любила. Нет. Это был коктейль из всего, что было ею. Легкая пыльца её пудры, сладковатый шлейф бальзама для губ, едва уловимый аромат чистого хлопка от её свитеров и что-то ещё, что-то неуловимое и принадлежащее только ей. Тот самый запах, что оставался на моей подушке после её ухода, который я неделями не решался стряхнуть, боясь, что вместе с ним уйдёт последняя частичка её.
Я замер, не в силах пошевелиться. Чемодан будто выдохнул её призрак, и он заполнил всю комнату. Я закрыл глаза.
И вот я уже не в пыльной комнате, а в нашей старой квартире. Воскресное утро. Солнечные зайчики пляшут на стене. Она спит, прижавшись ко мне спиной, а её волосы, пахнущие шампунем с аргановым маслом, разметались по моей подушке. Я слышу её ровное, сонное дыхание и этот теплый, молочный, спокойный запах, который значит для меня одно – дома. Я в безопасности. Я любим.
Я протягиваю руку, чтобы обнять её, притянуть поближе, почувствовать, как под моей ладонью шевелятся её ребра…
Но вместо тёплого плеча мои пальцы упираются в холодный край чемодана. Я открываю глаза. Я один. В комнате пыльно и тихо. Никакого солнца. Никаких зайчиков. Никакой её.
А запах всё плывёт, накрывая меня с головой, как волна. Он уже не кажется тёплым. Он жжёт мне ноздри, как морозный воздух. Он не убаюкивает – он кричит о пустоте, которая осталась после.
Вот он, смех сквозь слёзы, когда мы смотрели глупую комедию, и она, хохоча, вытирала глаза моей футболкой. Вот запах дождя, с которым она вбежала в подъезд, мокрая и смеющаяся, а я прижал её холодную щёку к своей шее и чувствовал этот влажный, живой аромат. Вот запах кофе, который она варила по утрам, всегда переливая через край, и запах её кожи, когда она, засыпая, говорила: «Я так сильно тебя люблю».
Каждая нота этого аромата – это острый нож воспоминания. Я стоял, окружённый призраками нашего счастья, и понимал, что это самая жестокая пытка – помнить то, что больше никогда не повторится.
Слёзы подступили к горлу комом. Они текли по лицу беззвучно, без рыданий. Я плакал не от горя, а от бессилия. От осознания, что никакая сила в мире не вернёт мне то утро, тот смех, тот дождь в подъезде. Этот запах был ключом, который открыл дверь в рай, в который мне больше не было пути.
