Сквозь замыленные стёкла грязного окна кареты виднелись величественные каменные дома Лондона. Мимо нас проносились всадники в красных сюртуках и походных камзолах, ехали запряженные усталыми бурыми лошадьми телеги с провиантом, семенили по мостовой хмурые горожане.
Карета двигалась быстро, подскакивая на каждой ухабине и ямке. Эта тряска, вместе со спешкой, вызванной опозданием, не давала уснуть, сосредоточиться на моих мыслях.
Сегодня очень важный день, а из-за того, что матушка долго не могла выбрать наряд, мы опаздываем на корабль. Как будто кто-то будет смотреть на нас, когда мы сойдем с судна!
Колёса кареты яростно месили грязь, обрызгивая проходящих людей. Вот пожилой господин в коричневом сюртуке что-то прокричал нам после того, как его окатила волна грязи из-под колёс.
Чванливые англичане, вечно думающие, что они правы.
Мне нравится Лондон. Да, грязный, серый город с его спешкой, огромным количеством людей, зваными балами и пирами, бесконечными пьянками моего отца, просаживающего то немногочисленное золото, что осталось у нас после эмиграции.
Но в то же время такой родной, с огромным количеством интересных мест и с не менее интересными жителями, что его населяют. Дворяне, лорды, представители палат парламента и даже корсары на службе у короля – это лишь маленький список тех, с кем мне удалось познакомиться за время моей жизни в Лондоне.
– Н-но! Стойте, проклятые!
Кучер своим грубым голосом грязно выругался, останавливая лошадей, после чего подошел, открыл дверь и подал мне руку.
Уперевшись, я вышла на свежий воздух. Если его можно было так назвать.
Мерзкие запахи лошадиного навоза, тухлой рыбы, человеческих испражнений и солёной воды ударили мне в ноздри. От них на секунду стало тошно, но я, даже не поморщившись, лишь улыбнулась кучеру.
– Мерси!
– Пожалуйста, моя леди, – слегка приподнимая черный цилиндр, ответил пожилой кэбмен.
Мы уже не в первый раз нанимали этого кучера для каких-либо поездок. Раньтер был французом, бывшим солдатом армии короля, эмигрировавшим после революции, но возвращаться назад не хотел. Когда я спрашивала его насчёт этого, пожилой солдат лишь строил гримасу отвращения и говорил:
– Моя леди, я проливал кровь за короля и не собираюсь это делать ради черни, что отправила помазанного Богом на плаху!
