Усадьба «Воронье гнездо» стояла на отшибе, зацепившись зубчатыми шпилями за низкое, вечно плачущее небо. Ее башни, почерневшие от времени и сырости, упирались в брюхо свинцовых туч, а узкие, словно бойницы, окна не впускали свет, а лишь стерегли унылый пейзаж за своими пределами. Владел усадьбой Аластер Вандерлих, последний отпрыск угасшего рода, чье сердце, как поговаривали, окаменело от горя в тот же миг, когда захлопнулась крышка гроба его юной жены. С тех пор он жил в затворничестве, а его единственными спутниками были тени да скрип старых половиц.
Одним особенно ненастным вечером, когда ветер выл в печных трубах заунывную песню, а дождь хлестал в стекла с яростью обезумевшего призрака, Аластер, стоя у камина, услышал иной звук. Сквозь вой стихии пробивался жалобный, пронзительный крик. Он был так тонок и так полон отчаяния, что казался голосом самой тоски.
Следующие несколько дней крик не умолкал, превратившись в назойливый, изматывающий душу аккомпанемент к вечному стону ветра. Он доносился со стороны старого семейного склепа, что стоял в глубине сада, под сенью древнего, скрюченного кипариса. Дерево это, по легенде, было посажено в день основания усадьбы, и его корни, как шептались слуги, сплелись с костями первых Вандерлихов.
