Князь Кирилл Тумановский стоял в самом углу бального зала, ожидая приятелей для карточной игры. На него мало обращали внимания, впрочем, и сам двадцатишестилетний мужчина делался незаметен при необходимости скрыться от матерей семейств, что зорко высматривали кавалеров для своих перезрелых дочек. Массивные колонны, пышные складчатые гардины и уютные эркеры стали на этот вечер надежными укрытиями Кирилла, не желающего становиться мишенью в брачной охоте. Его полковые товарищи, презрев, как видно, прежние договорённости, упивались восторгами барышень самого разного толка и возраста, а вот Тумановскому хотелось лишь одного – просадить сотню-другую за игорным столом. В конце концов, устав наблюдать за всеобщим беспечным весельем, князь вышел в сад, который теперь, ночью, выглядел совершенно чудесно – пустынно и покойно.
Легкий морозец бодрил, луна серебрила ветви деревьев и слегка запорошенные дорожки, и Кирилл замер, наблюдая за тихим снегопадом. Война приучила его к тому, что ловить красоту жизни нужно вот в такие редкие минуты затишья. И пусть уже без малого четыре года минуло с того дня, как молодой Тумановский вернулся домой, пережитое в дни кровавых сражений оставило глубокий отпечаток и в душе его, и в характере, и на теле: несколько шрамов от сабель французских драгунов и след от пистолетной пули являли собой доказательство мужества князя. Проклиная лёгкие бальные туфли, вовсе не спасавшие ноги от холода, Кирилл решил быстро сделать круг по аллеям сада и вернуться в дом.
***
Елизавета Протасова нервно постукивала маленьким костяным веером о ладонь. Третья дочь графа Протасова испытывала злость на старшую сестру, всячески выставлявшую младшую страстной мечтательницей об удачном браке. Всем и всюду рассказывала Ольга о том, как «наша Элиза» отчаянно нуждается в мужском руководстве и попечении. Отец с матерью на бал не поехали, справедливо решив, что под присмотром замужней дочери и зятя Лиза будет чувствовать себя свободнее и – на всё воля божья – найдет себе, наконец, солидного воздыхателя. Вокруг младшей Протасовой вились молодые щёголи, не имевшие сил отказаться видеть потрясающие зеленовато-карие глаза Елизаветы и все прочие достоинства графской дочери, однако никто не привлекал внимание девушки, более того, всячески противилась она самой идее выйти замуж.
