Переводчик Павел Соколов
Составитель Павел Соколов
© Накахара Тюя, 2025
© Павел Соколов, перевод, 2025
© Павел Соколов, составитель, 2025
ISBN 978-5-0068-4742-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие от составителя и переводчика
Поэтическое наследие Накахара Тюя (1907—1937) – одна из самых ярких и трагических страниц японской литературы первой половины XX века. Поэт, проживший всего тридцать лет, успел создать уникальный художественный мир, в котором напряженный самоанализ, экзистенциальная тоска и острое чувство современности сплетаются в мощный лирический нарратив. Данный сборник, охватывающий творчество зрелого периода – от «Песни козерога» (1934) до стихотворений 1937 года, – позволяет проследить эволюцию его поэтики и осмыслить центральные темы его творчества.
Голос Накахара Тюя с первых же строк заявляет о себе как голос рефлексирующего интеллектуала и одинокого странника в мире, утратившем устойчивые ориентиры. Его поэзия рождается на стыке нескольких традиций: это и наследие европейского модернизма (влияние Верлена, Рембо, Бодлера и символистов), и глубокое усвоение японской классической эстетики, пропущенное через призму урбанистического опыта и авангарда (вспомним тех же японских дадаистов). В его стихах застывшие пейзажи родного побережья соседствуют с образами индустриальных окраин, шумом поездов и гудками пароходов, а библейские и философские аллюзии – с приземленными деталями быта.
Одной из ключевых тем сборника является отчуждение и поиск аутентичного существования. Лирический герой Накахары – вечный «холостяк», наблюдатель, стоящий на пороге между прошлым и настоящим, между иллюзией и суровой реальностью. В стихотворениях «В баре», «Моя половина жизни», «Холостяк» звучит мотив глубокого одиночества человека в толпе, его неспособности найти место в стремительно меняющемся мире, который кажется ему «несправедливым» («Голос жизни»).
Природа и город в его поэзии не противопоставлены, но находятся в состоянии мучительного взаимодействия. Осеннее небо становится «тусклого свинцового цвета» («Предсмертный час»), летний зной давит, как «кровавый ком» («Лето»), а луна на пляже освещает не романтический пейзаж, но одинокую пуговицу – символ утраты и бренности («Лунный пляж»). Даже в природных образах сквозит ощущение болезни, увядания, «осеннего безумия», что отражает внутреннее состояние героя.
