Тьма не была абсолютной – в этом я убедился не сразу. Где‑то далеко, за пределами осязания и понимания, мерцал тусклый свет. Он напоминал последний уголёк в остывающей печи: едва уловимый, дрожащий, готовый вот‑вот погаснуть. Но даже этот робкий отблеск не мог рассеять густую, вязкую тьму, поглотившую всё вокруг.
Я не знал, где нахожусь. Не помнил, как сюда попал. В голове – лишь обрывки образов, несвязные фразы, чужие голоса, наплывающие волнами и тут же растворяющиеся в безмолвии. Память рассыпалась на осколки, как разбитое зеркало, и каждый осколок хранил смутный, неуловимый отзвук чего‑то важного.
Первое, что я ощутил, – холод. Пронизывающий, ледяной, он сковывал движения, заставлял зубы стучать в немом крике. Потом пришёл запах: сырость, плесень, что‑то ещё – едкое, химическое, будто воздух пропитан парами неизвестного реагента. И тишина. Такая плотная, что казалось, будто её можно потрогать – словно чёрный бархат, обволакивающий со всех сторон.
Я попытался встать. Тело отозвалось острой болью в спине и плечах, будто я пролежал без движения долгие часы – или дни. Под руками – шероховатый бетон, влажный и липкий, покрытый тонким налётом слизи. Медленно, ощупывая пространство перед собой, я поднялся. Шаг. Ещё шаг. Пальцы наткнулись на холодную стену. Кирпичная кладка, покрытая чем‑то скользким – то ли конденсатом, то ли чем‑то иным, от чего по спине пробежал новый холодок.
– Есть тут кто‑нибудь? – голос прозвучал глухо, будто из‑под воды, и тут же растворился в бездне молчания.
Ответа не было.
Я сделал ещё несколько шагов, вытянув руки вперёд. Ни мебели, ни предметов – только стены, пол и тьма. Время теряло смысл. Я не знал, сколько уже здесь – минуты, часы или годы. В этом месте время текло иначе: оно растягивалось, сжималось, исчезало, оставляя лишь ощущение вечного «сейчас».
Вдруг под ногой что‑то хрустнуло. Я наклонился, нащупал на полу мелкий осколок. Стекло? Керамика? Не разобрать. В тот же миг вдали мелькнул свет – короткий, как вспышка молнии, и тут же погас.
– Кто это? – я крикнул громче, но голос утонул в пустоте.
Тишина ответила мне эхом собственных слов, искажённых, будто их произнёс кто‑то другой.
Я пошёл на то место, где видел свет. Стены то сужались, почти сходясь над головой, то расступались, открывая тёмные провалы боковых переходов. Пол то плавно опускался вниз, то резко уходил вверх, заставляя карабкаться, цепляясь за выступы. Ни знаков, ни ориентиров – только бесконечный лабиринт, живущий по своим законам.
