Сонник кошмаров

Подавленная травма, не пройдя через осознание, обретает автономию и проявляется в симптомах, диктуя сценарии жизни. Интеграция тени – не победа над чудовищами, а возвращение себе отчуждённых частей психики. Цена вытеснения – соматика и кошмары; цена принятия – целостность.

Лео проснулся от собственного беззвучного крика. Рука инстинктивно потянулась ко рту, скользнула по гладкой, влажной эмали. Все на месте. Все тридцать два. Сердце колотилось где-то в горле, выстукивая сумасшедший ритм. Он глубоко вздохнул, втягивая знакомый запах пыли и одиночества своей спальни.

Сон был всегда одним и тем же.

Он стоял перед огромной аудиторией, полной безликих теней, готовый представить свой самый гениальный проект – здание, которое должно было изменить ландшафт города. Он открывал рот, чтобы начать речь, и чувствовал, как первый резец, абсолютно безболезненно, словно молочный, отделяется от десны и падает ему на язык. Он пытался говорить, но вместо слов из его рта высыпались зубы. Один за другим. С глухим, костяным стуком они скатывались по его рубашке на полированный пол. Он пытался их поймать, зажать рот рукой, но тщетно. Аудитория смотрела на него пустыми глазницами, и в их безмолвии читалось не осуждение, а полное, абсолютное равнодушие. Он был для них пустым местом.

Лео встал, отправился в ванную. Его отражение в зеркале было бледным, с тёмными кругами под глазами. Он чистил зубы с яростной тщательностью, как будто мог щёткой и пастой счистить с себя остатки того унижения из сна. Но сегодня что-то было не так. Во рту остался странный, металлический привкус, как будто он лизнул батарейку. Лео сплюнул – паста была белой, без следов крови. «Просто нервы», – прошептал он своему отражению. Отражение не ответило.

На работе день начался как обычно. Его фирма, «Архитектурное агентство Атриум», проектировала новый культурный центр. Лео, для коллег Леонид Артёмович, был ведущим архитектором. Он заварил кофе, сел за компьютер, готовый погрузиться в чертежи. К нему подошел стажёр, юный и улыбчивый.

«Леонид Артёмович, насчёт правок последних, я хотел уточнить…»

Лео обернулся, открыл рот, чтобы ответить, и почувствовал лёгкий, едва уловимый люфт в одном из нижних коренных зубов. Он замер.