Свеча трещала, отбрасывая на стены дурацкие тени моих карточных «арканов», купленных в том же ларьке, что и сигареты «Прима». Воздух густо пах дешевым ладаном и жжеными макаронами – я всегда немного подпаливала их на сковороде перед сеансом, для антуража. Клиенты должны чувствовать Тайну. А чувствуют они в основном вонь.
– Духи шепчут мне… – моим голосом теперь владела не Клавдия Егоровна, а мадам Кассандра Велич. Голос стал на полтора тона ниже, с легкой, едва уловимой примесью не то балканского, не то цыганского акцента. – Они показывают мне воду… очень много воды.
«Озеро? Море? Лужу во дворе, в которой ты в детстве утонула, дурочка?» – пронеслось в голове.
Моя визави, женщина лет пятидесяти с лицом вечной обиды и в платочке, тревожно всхлипнула.
– Озеро! – выдохнула она. – Мы с ним на Селигере познакомились!
Ну вот, пронесло. Повезло, черт возьми. А могла бы и в лужу ткнуть.
– Он был… рыбак? – рискнула я, считывая ее загорелую, потрескавшуюся кожу и привычку тереть большим пальцем о указательный, будто сматывая леску.
– Таксометрист! – всхлипнула она. – Но рыбу любил!
Боже, водитель такси, который любил рыбу. Это сужало круг поисков до нескольких миллионов человек. Я закрыла глаза, сделав вид, что прислушиваюсь к голосам вселенной. На самом деле я прикидывала, сколько с этой плакальщицы в платочке можно содрать. Серьги серебряные, но старые, потускневшие. Пальто дешевое, но чистое. Из тех, кто копит на важное. На похороны, на памятник, на поминки. Идеальный клиент.
– Он здесь… – прошептала я, делая взгляд «глазами в никуда». – Он смотрит на тебя. Он… хочет, чтобы ты купила ту самую шубу.
Женщина ахнула, как будто ее хватили током по самым чувствительным местам.
– Шубу?! Но я же… мы с подругами только в январе в «Ашан» ездили, я мерила там пуховик…
– Он настаивает! – перебила я ее, усиливая напор. Духи, блин, настаивают. Сами бы они попробовали уговорить эту упрямую козу. – Он говорит: «Ты всю жизнь экономила, Надя! Пора пожить для себя!». Он говорит… что ему больно смотреть, как ты мерзнешь в этой осенней ветровке в такую стужу.
Я это подсмотрела пять минут назад в прихожей. Ветровка висела на крючке, а за окном вовсю сыпал снег с дождем. Логика – она ведь куда эффективнее магии.
Надя разрыдалась. Бинго. Попала в самую больную мозоль – в чувство вины перед покойным и в свое собственное скряжничество.
