ЧАСТЬ 1: ДВЕ РЕАЛЬНОСТИ
Городок, затерянный на карте области, казался, навсегда застрял в промежуточной стадии распада. Не уютный советский анахронизм, но и не современное поселение – нечто серое и безвременное. Панельные пятиэтажки-«хрущёвки» покрывались трещинами, как высохшая земля. Дороги весной и осенью превращались в непроходимые болота, а летом – в пыльные тракты. В воздухе витала апатия, смешанная с запахом угольной пыли от местной котельной.
Квартира Геренских на четвертом этаже одной из таких пятиэтажек была зеркалом их внутреннего мира. Скромная, почти аскетичная обстановка: старая мебель, выцветшие обои, на стене в прихожей – портрет сотрудника МВД в форме, смотрящий строго и оценивающе на каждого входящего. Это был Степан Андреевич, отец семейства, капитан местного РОВД. Человек, чья жизнь была поделена на чёткие сектора: закон и беспредел, порядок и хаос, сильные и слабые. В его картине мира не было полутонов, и его шестнадцатилетний сын Юра неизменно оказывался на стороне слабости, хаоса и беспорядка.
Воспитание по методу Степана Андреевича было простым и эффективным. Любая провинность – от тройки в дневнике до невымытой за собой чашки – каралась незамедлительно и сурово. Сначала следовали крики, унизительные оскорбления, призванные сломить дух. «Тряпка! Ни на что не годное существо! В кого ты такой уродился?» Затем, если Юра не проявлял должной, с точки зрения отца, покорности, наступала физическая фаза. Подзатыльники, пинки, а иногда и нечто более изощрённое – молчаливые, методичные побои, после которых тело покрывалось сине-багровыми пятнами, а мальчик ночами ворочался в кровати, стараясь не вскрикнуть от боли и не выдать себя.
Анна, мать Юры, в свои тридцать четыре года выглядела на все пятьдесят. Её когда-то живой взгляд потух, плечи ссутулились под гнётом постоянного напряжения. Она стала тенью в собственном доме, существом, чьей задачей было сглаживать углы и предотвращать бури. Когда муж начинал «воспитывать» сына, она отводила глаза, принималась лихорадочно мыть посуду или вытирать пыль, её губы беззвучно шептали что-то, а по щекам катились тихие слёзы. Она была заложником этой ситуации так же, как и её сын, но её сопротивление давно сменилось покорностью.
Единственным спасением для Юры были его друзья – Костя и Таня. Их дружба была не столько проявлением душевной близости, сколько немым договором о взаимовыживании в этом сером, безрадостном мире. Они были разными, но их объединяло общее понимание того, что жизнь – это борьба.
