Художественное оформление серии Натальи Портяной
津島修治
人間失格
© Цуру, перевод на русский язык, 2025
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
Когда-то я уже видел три снимка этого человека.
Первый – можно сказать, времен его детства, на нем мальчику около 10 лет. Он, окруженный многочисленными женщинами (предполагается, что это были его родные и двоюродные сестры), стоит в саду вблизи пруда, одетый в хакама[1] в крупную полоску. Голова его слегка наклонена влево, а на лице застыла уродливая улыбка. «Уродливая»? Хотя нечуткие люди (то есть те, кому безразличны красота и уродство) с равнодушным видом неубедительно льстили ему, используя избитое: «Какой миленький мальчик!», эта лесть все же не была такой пустой. Нельзя сказать, что его улыбка была полностью лишена того, что принято называть «милым». Тем не менее люди, хоть немного разбирающиеся в красоте, едва взглянув на него, с глубоким отвращением пробормочут: «Какой противный ребенок!» – и сметут это фото со стола, словно гусеницу.
И правда, чем дольше вглядываешься в лицо этого улыбающегося мальчика, тем больше чувствуется в нем нечто странное и неприятное, как будто пугающее. Да ведь это и не улыбка. Кто вообще улыбается, крепко сжимая кулаки? Обезьяна. Это гримаса мартышки, а «усмешка» – сеть безобразных морщин на лице. На этом снимке у него было очень странное, чем-то даже мерзкое и тошнотворное выражение лица, из-за которого хотелось обозвать его «морщинистым старикашкой». Ребенка с такой странной мимикой я раньше никогда не видел.
На второй фотографии его лицо тоже до удивления искажено. Не поймешь точно, каких времен это фото: старшей школы или университетских годов, но здесь юноша выглядит довольно симпатичным. Однако, как ни странно, снова кажется неживым. Одетый в форму ученика с выглядывающим из нагрудного кармана белым носовым платком, он сидит на плетеном стуле нога на ногу и, как прежде, смеется. Но на этот раз его улыбка очаровательна и совсем не похожа на обезьянью гримасу. И все же чем-то она отличается от человеческой. Юноша как будто весь какой-то незаконченный: совсем не видно, что в нем кипит молодая кровь или что он ощущает какой-либо вкус к жизни. Легкость даже не птички, а лишь тонкого, как перышко, листа бумаги сквозит в улыбке юноши. Иными словами, от макушки до кончиков пальцев он кажется искусственным. Назвать этого человека жеманным или неискренним в равной степени будет недостаточно. «Обольстительным» или «щеголеватым» он тоже не был. Если присмотреться получше, то в его привлекательности проступит что-то жуткое от монстров из кайданов
