ЧЕРНЫЕ КРЫЛЬЯ
Рассказ
Бизмесмен Леша Бирюков, которого приятели, несмотря на шестой десяток, так и звали Лешей, выпивал и закусывал на ресторанной веранде с другом Саней Троицким и наблюдал, как в кафе через улицу дымили шашлыками и вывешивали ковры.
– Баранинка пошла! – хохотал он, тыча пальцем в вывеску.
Леша знал правила приличия, но не всегда давал себе труд их соблюдать. А сейчас он был на отдыхе и расслаблялся.
Вечер был спокойный, вдоль увитой лианами веранды девушки выгуливали собачек, а из-за стен кафе поднимался густой дым. Правда, дух был не бараний, а скорее палили старые покрышки.
– Наверное, свадьба, – предположил Саня. – Или юбилей.
– Не знаю, – хмыкнул Леша, весьма наблюдательный, как большинство самостоятельных людей, чье благополучие и безопасность зависят от умения сориентироваться. – Только в этой забегаловке вытяжки нет. Что там за кухня, не знаю.
– Как это? – поразился Саня. – В кафе нет вытяжки?
– Кафе такое, – у Леши сложилось конкретное, подсказанное жизненным опытом, предположение. – Может, наркотики фасуют, а в задней комнате склад для ворованного.
Они, как солидные люди, сидели в самом чистом заведении района, и вокруг находилась приличная публика: пожилая семейная пара и молодая компания с детьми. Дисциплинированные дети вели себя смирно, а пожилая пара негромко возмущалась порядками в Римском аэропорту.
Дым рассеялся, и приятели отвернулись, продолжая беседу о старых знакомых.
– Давно Пеночкину не звонил? – спросил Саня. – Он вроде зашился.
Леша отмахнулся.
– С ним разговаривать трудно, ей-богу. Детство задержалось. Ему говоришь «здрасте», а он пальцы веером, и начинает: – Леша, передразнивая Пеночкина, растопырил пятерню и гнусаво затянул: – «Па-ни-маешь, па-цан…». Люди давно по-другому живут, – Леша обвел широким жестом виноградные лианы, девушек с собачками и подозрительное кафе.
Саня проследил за его рукой и остановился взглядом на крыше девятиэтажки, где появились темные фигурки и потащили что-то к перилам.
– Я надеюсь, – сказал он, щурясь. – Эти кретины хоть внизу огородили?
В этот момент внушительный кусок рубероида полетел вниз.
– Меня так в Праге чуть не убили, – пожаловался Саня. – И не узбеки какие-нибудь. Просвещенные европейцы, мать их.
И он рассказал, как на Петржинском холме его едва не зашибли спиленным бревном.
