Каждый понедельник они обязательно собирались вместе, и он увлечённо рассказывал о чём-то, а она слушала. Здесь сразу стоит ответить на будущие вопросы: почему именно этот день недели? Все его не любят – вот почему. Странно, но люди привыкли гневаться на него, совершенно не имея на то причины. Вы скажете: учеба и работа начинаются!
– Ну так проблема тогда совсем не в понедельнике! – не понимала девушка.
Люди выдумали его и еще радовались, что развивается систематика. Более того, он живёт в разноязычных ежедневных разговорах, каждый знает, что это такое и что у него есть братья. Получается, человек гневается сам на себя за свою же выдумку? Где здесь логика?!
– Человечество такое смешное… – сказала в один такой понедельник Лина, но далее мысли не раскрыла.
Это была их первая встреча на скамейке под деревом посреди просторного, шумного поля. Тогда она и озвучила, что впредь они будут встречаться только здесь и только в первый день недели. Когда Джон предложил было пятницу, девушка сразу отвергла эту идею, и больше они к этому не возвращались. Просто молча приходили на одно и то же место в течение… Да они и сами не знают, как долго сохраняется эта традиция. Возможно, вы думаете, они пара? Ничего подобного! Слишком разные, чтобы так притягиваться друг к другу. Ему просто нужны свободные уши, а Лине требуется его присутствие, чтобы думать. Да, он болтает без умолку. А она впитывает всё как губка и выводит из этого необычные, порой странные тезисы.
– Представляешь, пару дней назад я подобрал на улице бездомную собаку, – не без гордости сказал он. – Накормил её, напоил, вымыл и решил – отчего не оставить её? Хотел было уже в приют сдать, а тут так жалко стало. Может, она как раз приютская брошенка, и в четверг оказалась на обочине, из-за тупого идиота, который решил не брать на себя даже той ответственности, чтобы вернуть Джи обратно!
Лина не дала комментария даже насчёт имени собачонки. Иная была бы восхищена таким спонтанным благородством и заботой со стороны парня. Но она не любила геройства и уж тем более сопливых нежностей. Джон затянулся. В нём вновь вспыхнули отцовские чувства за Джи. Его согревала мысль о том, что он не такой, как тот предатель. В какой-то степени это было даже ощущение собственного превосходства, и тогда бескорыстная помощь больше тянула на способ потешить самолюбие, чем на желание совершить благое дело. Лина в задумчивости опустила голову. Ей никогда не приходилось просить продолжения, задавать наводящие, раскрывающие суть вопросы. Джон сам в подходящую минуту и в нужной последовательности выдавал подробности. Иногда лениво, чаще – с энтузиазмом.
