Ночь честнее дневной ленты. После полуночи рынок перестаёт разговаривать с толпой и отвечает лишь на прямые вопросы. Лев сидел перед мониторами, с кружкой остывшего кофе, в котором отражались бегущие строки, как в чёрной воде – редкие бликующие крошки света. На втором экране бежал поток сделок по «VitaEnergo Green 28» – эмиссия, ещё вчера скучная, размеренная, почти учебник. Сегодня – не учебник.
В 00:01:12 на ленте появилась волна. Ровная, как бетонная плита: пачка пересечений строго по шагу цены, все в узком коридоре спрэда, будто кто-то пальцем проводил по линейке. Лев щёлкнул горячую клавишу – заскринил тайминг, снапшот стакана, тиковую последовательность. Он любил аккуратность: всё по полочкам, всё с метаданными. Снизу, тонкой серой полосой, мигнуло «SIP lag: +8 ms». На локальном индикаторе – «Direct feed aligned». Система шептала то, что он привык слышать: несовпадение между публичной лентой и прямым каналом. Несущественно? Ночью – оглушительно.
Его скрипт на Python прокрутил кластеризацию по времени и размеру лотов. Мелочь отсеялась. Остались «семёрки». 777, 1554, 2331 – кратные с отклонением не выше 1%. Алгоритмы любят простые подписи так же, как графологи любят косые буквы. Лев знал: люди прячут намерение, машины прячут случайность. Здесь случайности не было.
Он подвёл зум на минуту «00:01». Пять айсбергов, вытащенных ровно верхушкой. Десять пересечений в дарк-пулах с минимальным импактом. На поверхности – тишина, внизу – метан. Он стучал пальцами по столу, выстукивая ритм окна, которое запомнилось ещё со времён работы на HFT-деске: 23:57–00:03. В это окно нервные системы рынков расслабляются, литовские и британские узлы синхронизируются, коммутаторы в дата-центрах кашляют и выравнивают очереди. Если нужно просунуть крупный объём без следа, ты выбираешь моменты, когда всё похоже на никого.
Лев подвигал мышью, чтобы снять собственный сонливый импакт с комнаты. На третьем мониторе – карта маршрутизации: кто и куда уводил ордера. Линии – тонкие, стеклянные. Несколько – утолщённые, как вены на руке бегуна после горки. Он видел привычные имена внутренних хабов, где собирались заявки, и чужие, не подписанные. Рядом с одним таким узлом, как засечка штангенциркуля, мигнула подпись в уголке: SRN.
