Дело №88

Коридор был длинным, как жизнь, которую не выбираешь. Шаги тонули в сумеречной тишине, поглощаемые стертым до желтизны линолеумом и стенами казенного, тошнотворного цвета. Здесь даже воздух казался старым, пропитанным запахами архивной пыли, дешевого табака и невысказанного страха, осевшего на всем, словно сажа. Двери кабинетов, обитые потрескавшимся дерматином, были похожи на немые рты, хранящие чужие тайны и сломанные судьбы. За каждой – свой мирок, своя воронка, втягивающая человеческие жизни, чтобы перемолоть их в абзацы протоколов. Я шел мимо них, чувствуя на спине их безмолвное внимание. Здание на Вайнера не имело глаз, но видело все.

Кабинет майора Сидорова находился в конце крыла, в тупике. Символично. Сидоров и сам был тупиком – для любого дела, требующего чего-то большего, чем аккуратная подпись на последней странице. Я остановился перед его дверью, на секунду прикрыв глаза. Телефонный звонок не предвещал ничего, кроме очередной порции бюрократической тягомотины, но что-то в выверенной пустоте голоса Сидорова заставило внутренности сжаться в холодный, привычный комок. Это было предчувствие, выработанное годами службы, сродни тому, как фронтовой разведчик по неестественной тишине в лесу понимает – впереди засада.

Я постучал. Два коротких, уставных удара.

– Войдите, – донеслось глухо, будто из-под ватного одеяла.

Сидоров сидел за своим столом, массивным, как надгробная плита. Стол был пуст, если не считать бронзового пресс-папье с профилем Дзержинского и тонкой папки серого картона, лежащей точно по центру. Сам майор, рыхлый, с одутловатым от недостатка сна и избытка служебного рвения лицом, напоминал перекормленного голубя. Он поднял на меня свои бесцветные глаза, в которых никогда не отражалось ничего, кроме света настольной лампы.

– А, Волков. Проходи, садись.

Я сел на стул для посетителей, жесткий и неудобный, специально созданный для того, чтобы никто не засиживался. В кабинете пахло одеколоном «Шипр» и чем-то еще, неуловимо кислым – запахом постоянной тревоги.

– Вызывали, товарищ майор?

– Вызывал, Алексей Петрович, вызывал, – Сидоров пожевал губами, словно пробовал слова на вкус, прежде чем их произнести. Он всегда так делал, когда разговор касался чего-то, за что потом могли спросить. – Дело есть. Пустяковое, в общем-то. Но с самого верха просили… ускорить. Чтобы без проволочек.