6:00. Два мира.
Город еще спал, окутанный сизой предрассветной дымкой, когда ее мир уже был приведен в идеальное движение. Первый звук – не пронзительный крик будильника, а мягкая, нарастающая вибрация умных часов на запястье.
Шесть ровно.
Эва открыла глаза, и в них не было ни капли сонной мути. Взгляд был четким, ясным, готовым к новому дню, новым сделкам, новым победам. Ее утро было отлаженным механизмом. Прохладная вода умывала лицо, щетка с тихим гулом полировала зубы до ослепительной белизны. Даже отражение в зеркале – было частью образа. Образца успеха.
На улице воздух был свеж и прохладен. Ритмичный стук кроссовок по асфальту аллеи парка задавал темп всему дню. Пять километров. Ни больше, ни меньше. В ушах – мотивирующий плейлист, бит которого совпадал с ударами сердца. Возвращалась она уже тогда, когда первые лучи солнца начинали золотить стеклянные крыши бизнес-центров.
Душ. Обжигающий, потом ледяной. И пока кожа парилась под слоем увлажняющей маски с гиалуроновой кислотой, на кухне уже шипел тостер и закипала вода для зеленого чая для нее, сигнал оповестил о свежесваренном кофе для него.
Она на секунду заглянула в спальню. На белоснежных простынях, сбитых в неистовом порыве, спал Макс. Его идеально прорисованный торс, темные волосы, растрепанные на подушке, – картина, достойная кисти Караваджо. Он был красив. Неприлично, вызывающе красив. И он знал об этом. Так же, как знал, что его главная работа на сегодня – быть на подхвате у Эвы, пока он снова «в поиске себя» и «ждет подходящего оффера». Она мягко тряхнула его за плечо.
– Вставай, спящая красавица. Завтрак на столе. Он что-то пробормотал во сне и потянулся к ней, но она уже ускользнула, ловко увернувшись от сонных объятий. Не время.
В это же самое время на другом конце города, в съемной однушке на пятом этаже хрущевки, мир Артема рухнул. Он проснулся от того, что сосед сверлил стену. Посмотрел на экран смартфона, и сердце его провалилось куда-то в желудок. Черт! Он снова проспал.
Последующие десять минут были хаотичным танцем в тесной ванной. Зубная паста капнула на майку, вода из-под крана брызгала во все стороны. Он, как сапер, обшаривал ворох чистого, но мятого белья, выискивая ту самую, единственную чистую белую рубашку. Нашел. С помятой грудью, но безупречно белую.
