Я выхожу из дома и щурюсь. Солнце очень яркое. Оно режет глаза. Через минуту зрение восстанавливается. У колодца стоит Болт. Он только что умылся ледяной водой и выглядит несчастным.
Мне очень хочется сделать какую-нибудь мерзость. Причём не кому-то конкретно, а всем разом. Подхожу к колодцу.
– Ведро.
Болт уныло крутит рукоять. Ведро появляется на свет. Я опрокидываю его на себя. Холодно, хорошо.
– Ещё.
Болт вытягивает второе ведро. Умываюсь тщательно. Затем плюю в ведро и выливаю его на Болта, смеюсь. Болт отфыркивается. Хватаю его поперёк туловища и толкаю в колодец. Болт пытается сопротивляться. Ломаю ему пальцы на правой руке. Болт сдаётся и летит вниз.
Колодец загажен, по крайней мере, до полудня. Или даже до завтра. Болт бултыхается внизу.
– Ты зачем это сделал? – спрашивает Лосось.
Он колет дрова.
– Пошёл ты… – отвечаю.
Лосось отворачивается. Он знает, что в такие минуты я опасен.
Иду к дому. Слышу окрик.
– Риггер!
Оборачиваюсь. Это Носорог. Сто пятьдесят килограммов мышц. Слабак, в общем.
– Чего?
– Жирный требует.
– Подождёт.
Жирный, мать его. Когда-нибудь я ему тоже вломлю.
В сенях тепло. Прохожу в комнату. Бельва всё ещё в постели, она укрыта по шею, веснушки на её лице искрятся даже в полутьме. Распахиваю ставни. Бельва, щурясь, открывает один глаз.
– Уже сделал что-то мерзкое, правда? – спрашивает.
Подхожу к ней, целую, запускаю руку под одеяло, нащупываю её грудь, огромную, пышную, ласкаю.
Она отвечает на поцелуй, запускает свой язык мне в рот. Целуемся долго. Я возбуждаюсь. Сдёргиваю штаны одним движением. Заползаю под одеяло. Она тёплая и мягкая. Бельвы много, она необыкновенно красива, полной, удивительной красотой.
Вхожу в неё, рвусь вперёд, она стонет, продолжая целовать меня, обнимает за шею пухлой рукой.
Минут десять спустя, расслабленный и довольный, встаю с кровати, одеваюсь и иду к Жирному.
Он ждёт меня в своих апартаментах на втором этаже основного здания. Около него быки – абсолютно одинаковые, никогда их не различал – и Кость. Кость, как ни странно, одета вполне пристойно. Обычно она обходится без одежды. Перед Костью на столике чернила и стопка бумаги.
Жирный гаденько усмехается.