ПРЕДИСЛОВИЕ
Вы держите в руках не книгу.
Вы держите пересаженную кожу.
Каждая глава – это лоскут, вырезанный из живого тела памяти, сшитый нитками из молчания и чернил.
Этот текст не хочет, чтобы его читали.
Он хочет, чтобы:
– прикладывали к открытым ранам как компресс,
– засовывали под язык как яд медленного действия,
– зашивали в подкладку одежды как украденное свидетельство.
Здесь нет персонажей – только носители ран.
Нет сюжета – только хроника превращения боли в язык.
Нет морали – только счёт к оплате (вы поймёте, когда дойдёте до Части IV).
Предупреждение:
– Если вы узнаете себя в этих строчках – значит, книга уже пишет вас.
– Если не узнаете – значит, ваши шрамы ещё не доросли до букв.
– Если захотите закрыть книгу – она оставит отпечаток на ваших ладонях.
«Мы не оставили подписи.
Нас и так слишком много
на этих страницах.
Но если вам нужно имя –
посмотрите на свои запястья.
Возможно, последняя глава
написана именно там.»
Теперь книга готова к чтению.
Будьте осторожны: она читает вас в ответ.
Часть I. Чернильная кожа
Пролог: Подписи Бога
Она говорила, что шрамы – это подписи Бога на своём творении. Но тогда меня исправили карандашом. Разорванная кожа, стянутая нитками, – это не подпись, это помарка. А отпечатки пальцев на моих рёбрах – не автограф, а улика.
Она крестила мои царапины, как священник – лоб умирающего. «Это не боль, – шептала мать, – это Бог пишет на тебе историю». Но если это история, то почему в ней только оглавление из синяков? Почему каждая глава – это чей-то кулак, чей-то ремень, чьё-то «потерпи»?
Азбука Брайля для слепой души
Я научилась читать себя, как слепой – азбуку Брайля. Вот здесь – его кулак, точнее, второе ребро слева. Здесь – его зубы, но не в порыве страсти, а в момент, когда он решил, что любовь должна оставлять отметины. А это – не родинка, это ожог от сигареты, которую притушили о моё плечо со словами: «Запомни». Я запомнила. Но не то, что они хотели.
Иногда я думаю, что если бы моя кожа была бумагой, её бы уже выбросили. Слишком много помарок, слишком много чужих черновиков. Я – архив насилия. Музей того, как ломают людей. И моя единственная функция – быть доказательством.
Но однажды я нашла выход. Нет, не суицид – это слишком просто. Я решила стереть себя. Не смерть, а исчезновение. Если я сожгу эту кожу, может, под ней окажется кто-то другой? Чистый. Без отпечатков.
