Глава 1. Траур под готическими сводами
Сумрачный зал Академии окутал полумрак. Под высоченными готическими сводами тихо дрожали огоньки десятков свечей, отражаясь в старинных витражных окнах. Студенты и преподаватели стояли рядами, погружённые в скорбное молчание. Формальное поминание погибших студентов началось несколько минут назад, и теперь слова ректора разносились под арочными перекрытиями, гулко и отстранённо, словно голос самого здания.
Александр Леонтьев стоял в конце ряда преподавателей, слегка склонив голову. Чёрный костюм сидел на нём напряжённо, как чужая броня. Он слышал, но почти не воспринимал пафосные речи. Ректор Аркадий Викторович Орлов говорил о долге и памяти, о том, как «Академия скорбит о молодой жизни, оборвавшейся так рано». Леонтьев краем сознания отметил едва уловимую фальшь в этом уверенном баритоне – интонацию, слишком безупречно выверенную, словно отрепетированную. Глава Академии прекрасно владел словом, но профессор Леонтьев чувствовал: за правильными словами скрывалось нечто неискреннее.
Он поднял взгляд на сцену. Перед чёрными траурными портретами с фотографиями трёх студентов стоял ректор и несколько членов совета Академии. В золотистом мерцании свечей лица на фотографиях – юные, улыбающиеся – казались живыми. Марина Коваленко, Кирилл Петров и Андрей Малинин. Три имени, три утраченные судьбы. Леонтьев сжал челюсти, вспоминая каждого. Марина была одной из самых способных студенток его курса – пытливый ум, острый язык. Её смерть стала для него личным ударом. Кирилл – талантливый аналитик, еще в прошлом семестре он помогал Леонтьеву в исследовательском проекте. Андрей – первокурсник, вчерашний школьник, только начавший осваиваться в этой мрачной Академии… Теперь все трое лежат в земле.
Рядом кто-то тихо всхлипнул. Леонтьев заметил, как студентка из старшего курса прижала платок к глазам. Её плечи подрагивали. Настоящее горе или дань роли? Он не мог не задаться этим вопросом – слишком часто ему доводилось видеть здесь показные эмоции. В Академии лжи все привыкли носить маски. Даже на поминках.
Профессор перевёл взгляд чуть в сторону. Справа от него стояла декан факультета истории, Екатерина Витальевна. На бледном лице – заученная скорбь, но глаза оставались сухими. Она качала головой в такт словам ректора, точно поддакивала каждому печальному тезису. Играет на публику, подумал Леонтьев отстранённо. Он всё ещё не мог привыкнуть к тому, что ложь здесь – как воздух, которым дышат. Даже горе – и то превращают в спектакль.
