Оказавшись с Глашкой в тамбуре вагона, Мишка открыл следующую дверь—это был вагон-ресторан. Двигаясь по проходу, застеленного красным, слегка вытоптанным вагонным ковром, мимо широкого окна кухни, за которым не было ни души, лишь чистый стол из нержавеющей стали с миской над которой висела обезглавленная, ещё не ощипанная курица. Прошли мимо пустых столов. Никого из людей—абсолютно пустой вагон-ресторан. Он повернул голову влево и посмотрел в окно—поезд нёсся в сумерках, мелькали смутно знакомые силуэты домов, школы, пожарной части, у одного из дворов он чётко увидел стоящего рядом с мотоциклом местного участкового—тот не моргая смотрел через окно прямо ему в глаза. Лицо стало так близко, как будто оно приблизилось. Мишка остановился и смотрел на него из несущегося поезда, а участковый деревянно поворачивался вслед за ним всем телом с вытянутыми вдоль руками, как будто лежал.
Прошли ресторан и попали в сидячий вагон, но сиденья не мягкие, а плавно изогнутые скамейки – вагон электрички. И в нём никого. Молча прошли и его, в тамбуре уткнулись в дверь, за стеклом темнота, стук колёс и блики рельс позади. Мишка стоял у окна двери глядя во мрак, решил открыть дверь, но она не подалась. Сердце забилось как в детстве от страха перед тёмным подвалом. Развернулся и вошёл в вагон. Жена безмолвно следовала за ним.
–– Посиди здесь я разберусь.
Она молча и безучастно села глядя вперёд. Мишка быстрым шагом пошёл назад, постоянно заглядывая в окна. Ничего не было видно – тьма, смоляная ночь и белый дым стелющийся к земле .
Паровоз !– подумал он, затем—какой паровоз в наше время? Локомотив, но дым такой густой, и почему к земле бьётся ? Пройдя назад через пустой вагон-ресторан в такой же вагон электрички с деревянными сиденьями, пустой и тусклый, уткнулся в переходную дверь, за окном темнота и мелькание убегающих шпал. Как такое возможно, с двух сторон шпалы убегают от состава, где же локомотив? Он без всякой надежды дёрнул ручку—закрыто. Стоял сонно таращась в окно, мыслей не было. Вдруг его окатил животный страх и погнал к жене. Зайдя назад в вагон-ресторан он почувствовал изменение, ощутимо похолодало. Мишка дыхнул—изо рта шёл пар. Осторожно заглянув в окно кухни он увидел спиной к нему стоящего китайца, в черной национальной одежде, в длинной рубашке со стоячим воротником и вышитым узором на нём из чёрных ниток. Поверх одет был грязный фартук. Он рубил ножом-топориком какую-то плоть и сбрасывал её в большую плетёную корзину. Китаец замер, вслушиваясь, стал медленно поворачиваться назад, как бы сканируя пространство. Мишка спрятался, подсматривая за ним в полглаза. Китаец делал плавный поворот назад, и Мишка мельком увидел его белые глаза. Ужас окатил холодной волной, тряся и парализуя конечности. Чувствуя, что коченеет, не разбирая от холода или страха, Мишка ползком, под окном кухни двинулся в сторону сидячего вагона к жене, мокрой спиной чувствовал, китаец сканирует пространство своими пустыми глазами – ищет . С мурашками на спине, словно без кожи, Мишка дополз, всё время прижимая к полу свой выпирающий широкий зад до двери вагона, тихо открыл её и выполз в тамбур. Встал и забежал в вагон электрички с деревянными сиденьями -лавками, но он был пуст. Сердце заколотилось, стал дышать быстро и мелко. Глаша исчезла. Хотел нагнуться посмотреть под лавки, но тело не слушалось. Он проснулся дыша как гончая собака. Лежал на спине липко-влажный , сердце по заячьи билось. Глаза смотрели в верх и не видели: ни потолка– кое-где засиженного мухами, ни света, ни комнаты. Первым вернулся слух, затем зрение. Какое то время лежал– восстанавливая сознание и успокаиваясь. Затем постарался вспомнить – подробнее разглядеть сон и разобраться в нём. Не смог. Сон был абсурден и напугал, но он запомнил его весь, от начала и до конца, не так как другие сны – обрывками. Потери Глашки испугало, вроде сон , что с него взять, а он разволновался. Мишка мотнул головой пытаясь сбросить морок, ощущение какой-то поджидающей гадости противно сосало в груди. Так в смутной тревоге встал и начал свой день.
