Новогодние рассказы о чуде. Соловей, который пел зимой

© Авторы, текст, 2025

© Межова Ю. С., ил., 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

В последние дни декабря особенно остро начинает казаться, что вот-вот должно произойти что-то хорошее. Подсознательно, с детства, утренников, елок и веры в Деда Мороза, именно в эти дни мы привыкли рассчитывать на то, что случится чудо.

Среди зимы запоет соловей, кто-то вновь обретет смысл жизни, врач спасет, казалось бы, безнадежного пациента, осиротевшая дочь получит весточку из прошлого от отца, а люди, давно потерявшие друг друга, снова встретятся.

Может быть, именно наша надежда делает все эти большие и маленькие чудеса возможными.

В этой книге мы собрали целую коллекцию историй о самых разнообразных предновогодних и рождественских чудесах. И пусть каждый найдет здесь частичку чуда для себя.

Ничего не радовало Максима Георгиевича в предновогоднее утро: ни пенсия, которую повезло получить накануне за пять минут до закрытия банка, ни внезапно нормализовавшееся давление – пришлось аж три раза измерить на обеих руках (один раз сидя, дважды – лежа), чтобы убедиться, что тонометр не врет.

– 130 на 80, практически молодость, – хмуро констатировал он, убирая аппарат в ящичек тумбочки.

И даже бегонии, распустившейся пышным розовым цветом аккурат к морозам, не суждено было порадовать его.

– Нашла время! – проворчал Максим Георгиевич, переставляя ее на подоконник – поближе к скудному зимнему свету.

Завел он ее себе в мае, сразу после похорон жены. По пути с кладбища зачем-то заглянул в ларек на выходе из метро и попросил бегонию. Ехал потом семь остановок на автобусе, бережно прижимал к груди горшок с чахлым кустиком и утирал слезы насквозь промокшим носовым платком.

Анютка очень переживала, что он курит. Совестила и просила, чтобы бросил. Покупала журналы по здоровью и читала ему о вреде табака.

– Завтра брошу! – отмахивался он.

– Сколько раз ты мне это уже обещал?!

Максим Георгиевич делал виноватое лицо и, выждав некоторое время, сутулясь и кашляя в кулак, выходил на лестничную клетку, чтоб покурить в распахнутую форточку. Во дворе протекала обычная московская жизнь, соседи в квартире напротив по своему обыкновению ругались так, что слышно было через тяжелую металлическую дверь, по трубе мусоропровода с грохотом скатывался хлам. Максим Георгиевич чутко прислушивался и, если мусор падал внизу со стеклянным звоном, сокрушенно качал головой: «Что за люди, ведь сто раз просили стеклянное на помойку выносить!»