Пролог
Ноги тяжело, с противным чавкающим звуком, выволакивало из липкой, леденящей до костей грязи. Каждый шаг был пыткой: промерзшая земля жгла босые ступни, а хруст мертвых листьев под ними отдавался в ушах оглушительным треском, будто ломаются кости самого леса. Но я уже почти не чувствовала ни этого обжигающего холода, ни боли, пронзавшей ноги.
Мое тело стало чужим, механизмом, чьи рычаги и суставы скрипели на пределе. Весь мир сузился до трех невыносимых ощущений: адского жжения в легких, вырывающегося в ночную тьму клубами пара, похожего на душу, которая рвется наружу; дикого, яростного стука сердца, колотившего в висках, как молот по наковальне, отсчитывая секунды до разрыва; и ужаса.
Это был не просто страх. Это был всепоглощающий ужас, живая и разумная тень, накрывшая меня с головой. Он был физическим – ледяной, костлявой рукой сжимал горло, перехватывая дыхание, свинцовым грузом лежал в животе, сковывал мышцы. Он заполнял собой все, вытесняя мысли, оставляя лишь животный, неконтролируемый импульс – БЕГИ.
«Быстрее. Надо бежать быстрее», – стучало в такт сердцу где-то в глубине оцепеневшего сознания.
Лес вокруг жил своей, недоброй жизнью. Голые, скрюченные ветви яблонь и берез тянулись к ней, как иссохшие руки, цеплялись за рукава тонкого платья, царапали кожу. Они шептались о чем-то на скрипучем языке приближающейся зимы, и этот шепот сливался с воем ветра в единое проклятие.
Внезапно нога, уже онемевшая, споткнулась о невидимый под покровом грязи и мрака корень. Полет был стремительным и нелепым. Мир опрокинулся, и земля с размаху ударила меня в грудь, выбив остатки воздуха. Я рухнула лицом в ледяную жижу, и тьма на мгновение стала абсолютной. Ладони с размаху впились во что-то острое, обледеневшее – в торчащий сук или осколок старого бутылочного стекла.
Новая, яркая и жгучая боль пронзила оцепенение, заставив внутренне взвыть. Но какая-то сила, сильнее воли, сильнее усталости, заставила меня оттолкнуться. Я поднялась, вся в грязи, с кровоточащими ладонями. Надо было встать. Потому что я знала – любая задержка смертельна. Если я замедлюсь хоть на миг, из той непроглядной тьмы позади протянутся те самые цепкие, костлявые пальцы, вцепятся в мои спутанные волосы, в кожу, в самое горло, и тогда… Тогда этот внутренний лед станет последним, что я почувствую.
