Игорь Рейф
Размышления над фильмом
«Толя Якобсон из Хлыновского тупика»
Который уже год не устаю удивляться той самоотверженной преданности, которой окружено имя Анатолия Якобсона среди людей, его знавших. Казалось бы, четыре с лишним десятилетия, прошедшие со дня его добровольного ухода из жизни, могли бы притушить человеческую память, имеющую свойство покрывать прошлое как бы налетом патины. Но нет, память эта все так же жива, о чем говорит и юбилейный сборник, посвященный его 75-летию (многоголосое свидетельство, как назвала его Ирина Чайковская), и вышедший вскоре документальный фильм, чья презентация состоялась почти одновременно в США, Германии и в России.
Река времен в своем стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остается
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрется
И общей не уйдет судьбы!
– писал, стоя у края гроба, старик Державин. Каким же образом удается Якобсону противостоять этой неумолимой силе всепоглощающего забвения?
Да, был он ярким, щедрым, многогранно талантливым, умел привлекать к себе людей и заражать их своим обаянием. Не зря, наверное, так ценили и дорожили его дружбой наши корифеи – Анна Ахматова и Давид Самойлов, Лидия Чуковская и Мария Петровых. Но ведь для расстояния длиною в сорок лет этого, честно говоря, маловато.
«Что же осталось от него? – задается вопросом один из авторов якобсоновского сборника Юрий Гастев. – Немного: «Конец трагедии», книга о Блоке, мне дорогая, но легко могу представить, как может она утомить и раздосадовать привыкших к более спокойной аргументации. Там же, в приложении, прекрасная статья «О романтической идеологии». <…> Еще совсем немного прекрасных переводов – из Лорки, из других, две хороших статьи и целый чемодан рукописей… На недоуменный вопрос одного западного человека, искренне пытавшегося понять, кем же был для всех нас Толя Якобсон, где его тексты, – мне пришлось не без растерянности развести руками. «А где тексты Сократа?» или где «запах розы, перешибленной вчера пулей?». Сократ, как известно, живет в диалогах Платона. А аромат Толи Якобсона – в каждом из нас, кто любил и любит его…»
В этих строках не упоминается другая, важнейшая сторона якобсоновской деятельности – правозащитная. Да, на диссидентском небосклоне 1960-70-х годов он был, безусловно, звездой первой величины, но ведь далеко не единственной. Были и другие, ему равновеликие. Но скажите, положа руку на сердце, многих ли из них вспоминают сегодня так же живо и трепетно, как Тошу?
