Иван Петрович Кентавров, человек, чья жизнь была размеренной, как ход маятника, и предсказуемой, как решение квадратного уравнения, никогда не отличался склонностью к авантюрам. Сорокалетний учитель математики, он предпочитал тишину кабинета и стройность формул суете и неопределенности. Однако, как это часто бывает, судьба решила внести свои коррективы в его упорядоченное существование.
В тот злополучный вечер, возвращаясь домой после очередного утомительного дня, Иван Петрович, погружённый в размышления о предстоящей контрольной, не заметил зияющей чёрной дыры на тротуаре. Открытый люк, словно пасть неведомого чудовища, поглотил его. Секунда невесомости, крик, который так и не вырвался из груди, и затем темнота.
Когда сознание вернулось, первое, что поразило Ивана Петровича, был запах. Не привычный, затхлый аромат канализации, а что-то иное, пряное и незнакомое, смешанное с запахом влажной земли и чего-то животного. Мужчина попытался пошевелиться, но тело откликнулось с непривычной тяжестью и странной, непривычной гибкостью. Открыв глаза, он увидел перед собой не серые стены колодца, а густую зелень листвы, пробивающуюся сквозь трещины в чём-то, что казалось ему скалой?
Паника начала подступать, но тут он услышал голос. Низкий, бархатистый, с лёгкой хрипотцой.
– Очнулся, значит. Неплохо для начала.
Иван Петрович попытался повернуться, и тут его взгляд упал на собственные ноги. Или, вернее, на то, что их заменяло. Мощные, покрытые густой шерстью, с копытами на концах. Сердце забилось в бешеном ритме. Он поднял руки, они тоже были покрыты шерстью, а пальцы казались толще и сильнее. В зеркальной глади небольшого пруда, который он обнаружил неподалеку, отразилось существо, которое он никогда бы не узнал, если бы не его собственное, теперь уже не совсем человеческое, сознание. Кентавр.
– Не пугайся так, учитель, – снова раздался голос.
Иван Петрович вздрогнул и поднял голову. Перед ним стоял мужчина. Высокий, статный, с пронзительными голубыми глазами и длинными тёмными волосами, собранными в хвост. На нём была простая кожаная одежда, а за спиной висел посох, от которого исходило едва уловимое свечение.
– Ты кто? – прохрипел Иван Петрович, с трудом осознавая, что говорит. Голос тоже звучал иначе, глубже и грубее.
– Зови меня Элрик. А ты, как я понимаю, попал сюда не по своей воле. И, судя по всему, не в своём теле.
