Марианна сидела на переднем сиденье старого «УАЗика», глядя, как потрескавшаяся грунтовая дорога исчезает под капотом. Сумерки сгущались над лесами Липецкой области, краски заката тонули за темной стеной сосен и берёз. Машина фыркала и подпрыгивала на выбоинах, фары выхватывали из темноты придорожные кресты да покосившиеся заборы давно брошенных хат. Редкие окна попадались с чёрными провалами – ни огонька, ни жизни вокруг. Казалось, сама земля вымерла в этих местах, оставив лишь шорохи полыни да гул ветра в проводах.
Рука Антона легла на плечо Марианны: он пытался улыбнуться ободряюще, но в его глазах читалась тревога. Ещё бы – ехать в заброшенную деревню под Ельцом поздним октябрём, чтобы разобрать старый бабушкин дом. Идея казалась сомнительной. Но Марианна настояла: дом принадлежал их семье, и после смерти бабушки его либо продать, либо хотя бы забрать ценные вещи. Да и неотвязный шёпот прошлого гнал её обратно – воспоминания детства, смутные и тревожные, которые она пыталась вытеснить много лет, вновь зазвучали в голове, стоило получить известие о бабушкиной кончине.
– Почти приехали? – тихо спросил Антон, замедлив перед развилкой. Марианна очнулась от тяжёлых мыслей: впереди, в свете фар, проявился дорожный указатель с полустёртой надписью «Журавлиха». Название родной деревни отозвалось у неё в груди болезненным эхом. Она кивнула:
– Да… Здесь поворачивай налево, через лесок, там недалеко.
Указатель скрылся во мраке позади. Колёса зашуршали по мокрой листве – дорога заросла, ветви сгибались к машине, словно пытаясь её остановить. Когда-то Журавлиха была шумным селом: Марианна помнила смутно голоса соседей, редкие праздники у клуба, лай собак по ночам. Но после тех событий деревня словно вымерла. Большинство жителей разъехались, дома опустели. Бабушка оставалась последней, кто не покинул родовой дом. И вот теперь и её не стало.
В памяти всплыло лицо бабушки – морщинистое, сильное, с проницательными серыми глазами. Всю жизнь она прожила здесь, говорила, что нечистая сила круги ходит по округе, ежели людей не останется с молитвой в сердце. Марианна в детстве не понимала этих слов, считая их деревенскими сказками. Бабушка часто шептала себе под нос молитвы или древние наговоры, когда думала, что внучка не слышит. Иногда по ночам она выходила во двор, нашёптывая что-то в сторону леса, и возвращалась с первыми петухами, усталая, с красными глазами, но – удовлетворённая, будто выполнила долг.
