Дневник немолодой женщины
23 мая 1994
«Стыдных болезней не бывает, бывают бездушные врачи», – эту фразу я повторяю снова и снова, пытаясь убедить себя, что ничего страшного не произойдет, если я завтра пойду в урологическое отделение больницы и скажу тамошним врачам о том, что меня беспокоит уже много лет.
Вот оно, это направление в стационар, лежит передо мной, а я мысленно возвращаюсь к тому моменту, когда все это только начиналось.
Ерунда какая! Никогда в жизни не писала дневников, ну, разве что в школе, когда мне было лет 13-14. Теперь мне сорок восемь. У меня трое достаточно взрослых сыновей, и моя, единственная пока, внучка уже ходит в школу. А меня вдруг потянуло поверить свои невеселые мысли бумаге… А что делать? Ну, не могу я поделиться ни с кем тем, что меня мучает.
С мужем у меня никогда не было особо доверительных отношений. Так сложилось. Я ни в чем его не виню. Он хороший человек, но, мне кажется, если он об этом узнает, его отношение ко мне вряд ли улучшится. Впрочем, возможно, я ошибаюсь… Сыновьям я этого тем более сказать не могу. Вот если бы у меня была дочь… Но дочери у меня нет. Нет и близкой подруги, с которой я могла бы поделиться. Мама живет далеко, она уже старенькая, и мне не хочется ее огорчать, тем более, что помочь мне она все равно не сможет.
А может быть, я излишне драматизирую ситуацию? Ну, в самом деле, что тут такого? У меня нарушение функции мочевого пузыря, которое обычно именуют недержанием мочи. Я же не виновата, что так случилось, я ничего плохого не делала. Почему же мне так невыносимо стыдно?
Возвращаюсь мысленно к тому времени, когда это началось. Я почувствовала недомогание вскоре после рождения моего третьего сына. Я была уже не очень молода, когда решилась родить еще одного ребенка, более того, родила его вопреки желанию мужа. Первой мыслью было, что это расплата за все. Однако, пока находилась в декретном отпуске и большую часть времени проводила дома, меня это не так уж сильно беспокоило.
А вот когда вышла на работу… Да, проблема… Собравшись с духом, я обратилась к врачу. Я не знала, какой именно врач может мне помочь, и почему-то решила, что надо проконсультироваться с невропатологом. Я и теперь помню красивую, еще совсем молодую женщину, которая выслушала меня с брезгливым выражением на лице. Она мне не дала никаких советов, а может быть, я их просто не слышала. Выражение ее лица сказало мне все. Я поняла, что больше никогда и никому об этом не скажу. В течение десяти лет я, как могла старалась сделать все возможное и невозможное, чтобы никто не догадался о моем недуге. Десять лет отчаяния, страха и полной безнадежности…
