Андрей Лавринов вёл машину уже несколько часов, и дорога казалась бесконечной. Серое полотно асфальта тянулось вперёд, растворяясь в лёгком утреннем тумане. По обочинам стояли тёмные ели, их ветви, тяжёлые от росы, чуть склонялись к дороге, будто прислушивались к звуку шин. В салоне пахло кофе из термоса и чуть выдохшимся ароматом детских конфет, которые Варя и Мирон ели в начале пути. Елена сидела рядом, повернувшись к окну. Её взгляд скользил по редким домам, по заброшенным сараям, по полям, где ветер гнал сухую траву. Она молчала, но Андрей знал – в её голове идёт тихий, упорный разговор самой с собой. Елена всегда так делала, когда жизнь менялась слишком резко: уходила в свои мысли, как в отдельную комнату, куда никого не пускают. Сзади, в детских креслах, Варя спала, уткнувшись лбом в стекло, а Мирон листал потрёпанный комикс, держа его на коленях. Машина мягко покачивалась на неровностях дороги, и казалось, что весь мир за пределами этих четырёх сидений существует только как фон, как декорация, которую можно сменить, стоит лишь повернуть руль.
Мирон поднял глаза от страниц.
Мирон: Ещё долго?
Андрей посмотрел на навигатор.
Андрей: Час, может чуть меньше. Мальчик кивнул и снова погрузился в картинки. За окном мелькнула старая заправка с облупившейся вывеской, потом – узкий мост через реку. Вода в ней была тёмная, почти чёрная, и Андрей задержал на ней взгляд. В таких местах всегда есть ощущение, что под поверхностью что-то живёт, что-то древнее и терпеливое. Дом, в который они ехали, он видел только на фотографиях в объявлении. Двухэтажный, с высоким чердаком и верандой, окружённый садом, который давно никто не стриг. Продавец говорил, что дом старый, но крепкий, и что в нём «есть душа». Андрей тогда усмехнулся – слишком часто он слышал эту фразу от риелторов. Но всё же что-то в этих снимках зацепило его: может, свет в окнах, может, тень от деревьев на фасаде. Машина свернула с трассы на узкую дорогу, где колёса зашуршали по гравию. Лес стал гуще, и солнце, пробиваясь сквозь ветви, ложилось на лобовое стекло золотыми пятнами. Андрей почувствовал, как внутри поднимается странное ощущение – не тревога, а скорее предчувствие, будто они въезжают в место, которое уже ждало их.
Елена повернулась к нему.
