Скрип старого дивана идеально попадал в ритм Васиного пыхтения. Этот звук был саундтреком их супружеского долга – монотонным, предсказуемым и давно лишённым всякой музыки. Маша лежала под ним, уставившись в потолок, и изучала трещинку на побелке, похожую на карту Уральских гор.
Тело над ней – тяжёлое, потное, знакомое до последней складки на боках – двигалось, как старый паровоз, пыхтя, поскрипывая и выпуская пар вперемешку с запахом вчерашнего ужина. Пых-скрип. Пых-скрип. Казалось, ещё немного – и он оглушительно гуднёт, выпуская финальное облако прямо ей в лицо. Маша лениво перевела взгляд на свои руки. Ногти. Однозначно к Ирке завтра, этот облупившийся лак – просто позорище.
– Нгх-кхм… – донеслось сверху.
«Так, отчёт для Ленского, – мысленно поставила она галочку, – надо до обеда сдать, а то у него опять рожа будет, будто ему в борщ насрали».
Вася вдруг замер, издал звук, средний между стоном удовольствия и предсмертным хрипом моржа, и обмяк. Маша с артистизмом МХАТа на минималках подыграла: протяжно выдохнула «а-а-ах» и даже изобразила лёгкую судорогу в ноге. Профессионализм не пропьёшь.
Он перекатился с неё, как мешок с картошкой, и с довольным кряхтением уставился в темноту.
– Ну что, Мась? Нормально сегодня? – его голос был усталым и удовлетворённым.
– О, да, Вась, – проворковала Маша, нащупывая на полу трусы, – я аж два раза кончила. Просто улетела.
Пока он переваривал эту наглую ложь, её мозг пронзила настоящая, неподдельная паника. «Блядь! Таблетка! Я её выпила или только собиралась?! Чёрт, чёрт, чёрт, надеюсь, пронесёт…»
Свет от экрана телевизора выхватил из темноты его жующий профиль; Вася уже нашёл пульт и прихватил с тумбочки бутерброд. «Манчестер Юнайтед» против «Ливерпуля» – это святое. Важнее любых оргазмов, тем более мнимых.
Маша молча побрела в душ – смывать с себя этот унылый вечер…
Под безжалостным светом лампочки в ванной компромиссов не существовало. Маша оглядывала себя в зеркале, как вражескую территорию, требующую немедленной зачистки.
Она сжала пальцами валик на животе – свой персональный спасательный круг, который спасал её разве что от голодной смерти в теории. Затем подцепила грудь, пытаясь вернуть ей хотя бы намёк на вертикальное положение. В юности они торчали, как две кнопки запуска ракет, а теперь… Она отпустила её, наблюдая, как та бессильно опала.
