Читаю «Сестру Керри» Теодора Драйзера. Книга, которая мелькала у меня перед глазами с самого детства. Не помню, что это была за серия, вполне возможно, что обычный внесерийный однотомник. С изображением на обложке, чем-то напоминающим знаменитую картину «Мать художника». Других, не менее популярных книг Драйзер, в домашней библиотеке не было.
Автор – тот американец из небольшого круга литераторов, с которым у меня не сложились хорошие отношения. Кроме Драйзера, в эту группу входят знаменитые Фицджеральд, Дос Пассос, Фолкнер, Сароян. Общее, что есть у данных авторов, это либо чрезмерный классицизм, либо гипертрофированный экспериментализм. При всей моей любви к литературе США (в лице прежде всего Хемингуэя, Стейнбека, Воннегута, Хеллера, Буковски, Брэдбери, Андерсона), этот писатель в список фаворитов, к сожалению, не входит.
Однако «Сестра Керри» может изменить это отношение. В самом деле, читая лет десять ( или двадцать?) назад «Американскую трагедию», я мог формулировать свое видение данного романа сквозь предвзятую призму советского одноименного фильма, довольно узко трактовавшего вырванные социально ориентированные фрагменты произведения.
Прочитав первые примерно десять процентов книги, не покидает ощущение, что идет описание нулевых годов в России, хотя на самом деле это конец девятнадцатого века в США, Чикаго. Бурный рост торговли и производств, растущие в высоту здания, удаляющиеся друг от друга люди, вынужденные проводить большую часть своего времени на механистической и выматывающей работе.
Экономическое развитие будущей индустриальной державы идет параллельно с взрослением главной героини, которая пытается выжить в совсем новых капиталистических отношениях, слишком быстро пришедших на смену феодальным. Такие преобразования добавили сложностей в традиционный конфликт между малыми поселениями и крупными городскими. Жители первых, вынужденно мигрируя, и ранее с трудом адаптировались к буржуазному образу жизни, а с появлением и ростом мегаполисов это привыкание стало еще сложнее. Вот что пишет об этом Драйзер: «Привычка к вольному деревенскому воздуху вызывала в ней внутренний протест против этой тесноты и духоты».
В произведении немало философских, социальных, антропологических и других глубоких размышлений. Например: Наша цивилизация находится еще на середине своего пути. Мы уже не звери, ибо в своих действиях руководствуемся не только одним инстинктом, но еще и не совсем люди, ибо мы руководствуемся не только голосом разума».
