Из окна старого дома на Осенней улице виднелась река и тёмный край пристани. Дом стоял давно, обветшал, но его всё не разбирали, и управдом, которому не перепадало от этого никакой выгоды, ворчал, что раз исторический, то и толку от него никакого.
Иван Петрович, человек уже пожилой, с седыми висками и сухим лицом в старом пиджаке с большими локтевыми нашивками подошёл к открытому окну. Легкий ветер с запахом осенней листвы ворвался в маленькую комнатушку, заваленную папками и бумагами.
С утра стоял тёплый туман, и река казалась бесконечной. Старый пароход, облупленный, с кривым дымоходом, собирался в последний рейс. На палубе возились матросы, неторопливо тянули канаты, зевая и постукивая сапогами о железо.
На пристани собрались рабочие – те самые, что ещё мальчишками бегали сюда смотреть на прибытие огромного корабля. Теперь они стояли молча, прикуривали друг у друга и разговаривали о пустяках. Но все смотрели в одну сторону – на пароход.
Вдруг свисток протянулся глухо и жалобно, словно жаловался, что его отрывают от берега. Пошла рябь, канаты сползли в воду. Машина затряслась, и старый корпус нехотя двинулся вперёд. Уже через несколько минут пароход скрылся за поворотом.
На реке снова было тихо, только плескалась вода у сваи, и в тумане звенел невидимый жаворонок.
Иван Петрович прикрыл окно, уселся за стол и задумался. Он работал бухгалтером почти тридцать лет. Его день был размерен и однообразен: ведомости, счета, аккуратные строчки цифр, которые он выводил своим мелким, ровным почерком. В обед он выходил во двор конторы, садился на скамейку и ел свой хлеб с колбасой, завёрнутый в газету. Иногда коллеги заводили разговор о погоде или о ценах на продукты, и он вежливо кивал, не слишком вникая.
