Предисловие.
Я слишком много лет пыталась быть удобной. Настолько удобной, что иногда сама удивлялась – как у меня ещё розетка на спине не выросла, чтобы к людям можно было напрямую подключаться. Слишком часто хваталась за тех, кто тонет, и даже не просит их спасать. Иногда мне казалось, что без этого я перестану существовать. Что если не спасаю кого-то, значит – меня самой как будто нет.
Моё «добро» не всегда было добром. Оно часто ломало, душило и оставляло после себя пустоту. Я влезала в чужие жизни с самыми лучшими намерениями (как мастер на все руки, только без вызова и гарантийного талона), но никто меня туда не звал. А потом удивлялась, почему благодарности нет, а усталость есть.
Я писала эту книгу, потому что устала молчать. Устала притворяться, что всё в порядке, когда внутри меня давно поселилось чувство вины, долга и бесконечной нужности. Это предисловие – не оправдание и не жалоба. Это признание. Ну и, может быть, маленькая инструкция по выживанию для таких же «универсальных спасательных кругов», как я.
Если в этих страницах ты узнаешь себя – знай, мы с тобой одинаково учились «быть хорошими». Но, может быть, пришло время научиться быть собой. Потому что, честно говоря, «хорошими» мы уже до дыр затёрлись.
Глава 1. С самого детства я спасала всех подряд
И считала это своей миссией.
С самого детства у меня будто вшили в голову мысль: если кто-то рядом плачет – значит, именно я должна его успокоить. Если кто-то ошибся – я обязана исправить. Если кто-то остался один – я должна быть рядом. Я верила, что это и есть моя миссия – держать всех на плаву.
В детских сказках у всех были феи, добрые волшебники, спасатели мира. А у меня была я – маленькая девочка с большой тревогой, что если я не вмешаюсь, то всё рухнет. Я реально чувствовала себя чем-то средним между Чипом и Дейлом, которые спешат на помощь, только без белки-напарника и без хвоста.
Но не надо думать, что я была ангельским ребёнком, всегда с доброй улыбкой и в белом платьице. Да нет. Белое платьице я бы умудрилась за пять минут уделать в траве, а добрую улыбку сменила бы на крик так, что окна звенели. Я могла огрызнуться, взорваться на ровном месте. И доставалось, конечно, не чужим, а своим – родным. С ними я могла позволить себе истерики и крики. А для всех остальных я оставалась «хорошей девочкой», которая всегда поможет, всегда поддержит и вечно на подхвате. Знаете, такой вариант «универсального солдата» для чужих проблем.
